Помнит ли уважаемый читатель философский парадокс о буридановом осле? О голодном ослике, которых из двух одинаковых охапок сена, находившихся на одинаковом от него расстоянии, не смог выбрать ни одной... Так, бедняга, и умер от голода, не в силах принять решение. Абсурд? Лишь на первый взгляд. Думается, что каждый из нас хотя бы раз оказывался в невыносимой ситуации сложного выбора — этого вечного философского «или... или...».
«Христианство — это когда ты делаешь добро и тебе от этого плохо». Такую емкую формулу современного христианского самоощущения вывел один человек, крестившийся в перестроечные годы и всю свою последующую жизнь проведший в Церкви. Я услышал ее однажды в случайном разговоре и вдруг с ужасом понял, что это ведь и про меня тоже.
Мое предложение сделать материал о границах было встречено шуткой редактора: «Надеюсь, не о государственных». Действительно, само слово «границы» имеет административно-социальный привкус, и когда мы говорим о личностных границах, то возникает мысль о формальных, поверхностных отношениях. Но мы увидим, что в общении с самыми близкими проблема личностных границ бывает не менее актуальной и даже болезненной.
«Христианство — это когда ты делаешь добро и тебе от этого плохо». Такую емкую формулу современного христианского самоощущения вывел один человек, крестившийся в перестроечные годы и всю свою последующую жизнь проведший в Церкви. Я услышал ее однажды в случайном разговоре и вдруг с ужасом понял, что это ведь и про меня тоже.
Мое предложение сделать материал о границах было встречено шуткой редактора: «Надеюсь, не о государственных». Действительно, само слово «границы» имеет административно-социальный привкус, и когда мы говорим о личностных границах, то возникает мысль о формальных, поверхностных отношениях. Но мы увидим, что в общении с самыми близкими проблема личностных границ бывает не менее актуальной и даже болезненной.
Человек XXI века — то есть мы с вами — живет в интересное, но противоречивое время, которое философами современности названо эпохой постмодерна. И, вольно или невольно, мы вынуждены находиться в информационном пространстве, сопутствующем этому странному времени — столь же непростом и нелинейном, как и породившая его среда, где ни одна идея или утверждение не имеет право на абсолютное значение. Где все относительно настолько, что порой теряет грань разумного и порождает абсурд, трудно поддающийся пониманию даже самими творцами этих идей.
Человек XXI века — то есть мы с вами — живет в интересное, но противоречивое время, которое философами современности названо эпохой постмодерна. И, вольно или невольно, мы вынуждены находиться в информационном пространстве, сопутствующем этому странному времени — столь же непростом и нелинейном, как и породившая его среда, где ни одна идея или утверждение не имеет право на абсолютное значение. Где все относительно настолько, что порой теряет грань разумного и порождает абсурд, трудно поддающийся пониманию даже самими творцами этих идей.
«В конце концов, — сказала Клэр, — есть же у них право на счастье». Толковали мы о том, что случилось недавно по соседству. Мистер М. бросил жену и ребенка, чтобы жениться на миссис Н., которая тоже развелась, чтобы выйти замуж за него. Никто не сомневался, что мистер М. и миссис Н. очень влюблены друг в друга. Если это не пройдет и если они не заболеют, разумно предположить, что они будут счастливы.
Призвался я на службу в 2015 году, в декабре, с 3-го курса духовной семинарии. На данный момент я уже отслужил, и мне очень бы хотелось поделиться своими впечатлениям о духовной жизни внутри армейского коллектива.
Что такое мечта? Заветная территория, где господствуют наши лучшие порывы и чистые стремления сердца? Или тихая заводь, которую не тревожат яростные шторма реальности? И святые отцы, и психологи призывают к мечтаниям относиться с осторожностью. Так есть ли в жизни христианина место для мечты?
