 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№10 (163) октябрь |
|
|
О вере, истории и патриотизме
В кабинете врио заместителя председателя правительства Калининградской области Александра Владимировича Шендерюка-Жидкова над рабочим столом помещена икона Святой Троицы. На столе и на полках в рабочем шкафу — иконы, много книг. Как положено, есть и фото руководителя государства. Причем два — на одном из них Владимир Путин снят с Патриархом Кириллом. Все это довольно неожиданно для государственного служащего такого уровня, беседа с которым предлагается вниманию читателя.
 — Александр Владимирович, вас часто можно видеть молящимся в Калининградском соборе Христа Спасителя. Вы прихожанин этого храма?
— Я бы так сказал: я прихожанин Русской Православной Церкви. С детских лет мне пришлось жить по разным адресам, поэтому ходил на службы в разные церкви города. Переехав в Светлогорск, стал прихожанином храма св. преподобного Серафима Саровского. Потом действительно приходил на богослужения в Храм Христа Спасителя. Сейчас я прихожанин храма святых Константина и Елены на улице Левитана в юго-восточном поселке недалеко от моего дома. Это новый храм, примерно год, как там по благословению владыки Серафима началась полноценная литургическая жизнь. Но своим самым любимым и родным приходом считаю храм Рождества Пресвятой Богородицы на улице Киевской. Настоятель этого храма о. Марьян Позунь, можно сказать, является моим первым духовным наставником. Здесь началось мое воцерковление, в алтаре храма я помогал во время церковных служб, пономарил, как сейчас принято говорить.
— Биография у вас довольно насыщенная для воцерковленного человека. Но все же: как пришла вера в Бога, с чего-то все начиналось?
— В моем детстве в Калининграде еще не было храмов и покреститься можно было только за пределами области. Меня крестили в Крыму, в Феодосии, в храме, расположенном неподалеку от автовокзала. Но сознательно в Церковь я пришел уже будучи студентом университета — в начале 2000-х годов, и, как я говорил, стал прихожанином храма Рождества Пресвятой Богородицы.
— Вы стали постоянно ходить в церковь примерно в 20 лет. В этом возрасте у большинства молодых людей возникают совсем другие интересы…
— Я уверен, что в этом возрасте люди ищут себя. Мне посчастливилось попасть в среду духовно сильных людей, которые через свое отношение к Богу, свою жизненную позицию постепенно утвердили меня в вере.
— А что для вас значит вера в Бога?
— Наверное, здесь все проще, чем кажется. Ты просто делаешь то, к чему лежит душа. Вера — это желание жить с Богом, что выражается в литургическом общении, соблюдении христианских заповедей, что, собственно говоря, и выражается в Таинстве Причастия.
— Удается ли вам совмещать насыщенный рабочий график с посещением храмов? Ведь надо стоять на службе по воскресеньям и праздникам.
— Здесь просто надо расставить приоритеты. Если у тебя в приоритете в воскресенье прийти в храм на литургию, то ты так и поступаешь. Занятость по работе на это не влияет. Другое дело, что иногда возникают внешние обстоятельства, которые влияют на возможность посещения церкви.
— Каких святых вы особо почитаете?
— Сложно выделять кого-то особенно из сонма святых, почитаемых Русской Православной Церковью. Другое дело, есть святые, к которым чаще обращаешься в молитве. Так сложилось, что 6 декабря, буквально через несколько дней после моего дня рождения, наша Церковь празднует память святого благоверного князя Александра Невского. Я тоже ношу это имя, и вся моя жизнь как-то связана с именем этого святого защитника Руси, мне бы хотелось обладать такой же мудростью и равняться на его духовные подвиги. Александр закончил жизнь, приняв схиму монаха, что говорит о его неразрывной связи с Церковью, с православной верой, которую он отстаивал, ограждая от всяческих нападок.
Из святых, более близких к нам по времени, у меня на столе стоят иконки св. Иоанна Кронштадтского, св. Силуана Афонского, св. Серафима Вырицкого. С большим почитанием отношусь к св. Иосифу Исихасту, св. Паисию Святогорцу. Когда владыка Серафим, архиепископ Калининградский и Балтийский, благословил освятить новую церковь во имя свв. Константина и Елены, я заинтересовался жизнью и духовными подвигами царя Константина и так чудесным образом открыл для себя этого святого. Это еще один великий государственный деятель, который через Божественное откровение и личное духовное делание понял, что победить можно только с Божьей помощью. Так он развернул всю жизнь вверенного ему языческого государства в сторону христианства.
— Вы неоднократно посещали самый северный храм в Калининградской области — во имя иконы Божией Матери «Смоленской» в поселке Морском на Куршской косе…
— С о. Сергием Василевским как-то затеяли создать там храм. Еще года четыре назад ничего на этом месте не было, было только желание создать храм в столь отдаленном уголке Калининградской области. И так удивительно в жизни происходит: чтобы что-то получилось, нужно иметь смелость. Иногда это даже получается не благодаря, а вопреки. Если это дело угодно Богу, то потом все задуманное воплощается. Так и в этом случае. Находящаяся там икона Божией Матери «Одигитрия» удивительна по красоте, благословляет наш непростой путь по жизни. Были определенные сложности с местом строительства в самом центре поселка, но как-то удалось договориться. Директор национального парка «Куршская коса» Анатолий Калина поддержал нас, и, несмотря на непростое в финансовом отношении время, начали строить.
— К вам это, безусловно, не относится, но сейчас многих политиков, предпринимателей можно заметить стоящими со свечой в церкви. Особенно, когда службу транслируют по телевидению. Как думаете, насколько такие люди искренни?
— Уже слава Богу, что пришли в церковь. Если есть такое стремление в храм зайти, разве это плохо?
— В апреле этого года вы были на патриаршей службе в храме Христа Спасителя в Москве…
— Ничего себе, откуда вы знаете? Это было во время Великого поста в Великую Среду Страстной Седмицы.
— Во время телевизионной трансляции вас увидел. Часто ли во время командировок вам удается посещать храмы и тем более отстаивать Божественную литургию?
— К сожалению, не всегда. Но в этот раз в апреле удалось побывать не только на той службе, где вы меня заметили, но и на праздничном богослужении в честь Благовещения Пресвятой Богородицы в кремлевском Благовещенском храме, его тоже возглавлял Патриарх Кирилл. Если выпадает возможность, стараюсь побывать в Сретенском монастыре, у Матроны Московской в Покровском монастыре, в Санкт-Петербурге — у Ксении Петербургской, у Иоанна Кронштадтского в Иоанновском монастыре, в Александро-Невской лавре приложиться к раке с мощами св. блгв. князя Александра Невского, помолиться у Казанской иконы Божией Матери в Кафедральном Казанском соборе.
— На упомянутом богослужении в храме Христа Спасителя Патриарх Кирилл в своей проповеди коснулся предательства Иуды. Когда я слушал его, у меня почему-то это ассоциировалось с коррупцией.
— Я думаю, что корни коррупции скорее не в предательстве, а во вседозволенности, которая у нестойких в духовном смысле людей обусловливается жаждой власти. Человек, наделенный властью, должен понимать, что она дана ему временно и прежде всего для того, чтобы работать на благо людей и через это служить Богу.
— Вы занимаете высокий пост, и ваша работа требует иногда жесткости в принятии решений. Как удается совмещать необходимую твердость характера с христианским миропониманием? Не возникает ли потом некоего диссонанса в душе?
— Я уже долгое время являюсь руководителем, был директором самого большого в области предприятия, поэтому уже привык с этим жить и не слишком рефлексирую по этому поводу. При принятии какого-то решения очень важно не наломать дров, понимать, что оно должно быть взвешенным. Мудрость — это тоже человеческая добродетель, нужно не забывать о ее существовании и учитывать, принимая любое решение.
— Заранее извините, но все же не могу не задать такой вопрос. Вы довольно молодой человек, а уже занимаете такую высокую должность. Конечно, православное мировоззрение и воспитание — хороший щит против гордости. Но все же: посещают ли вас такие мысли и как с ними справляетесь?
— Все, что в жизни человека происходит, сопровождается какими-то потерями. Когда что-то приобретаешь, обязательно что-то теряешь. Решение прийти на должность, которую я сейчас занимаю, далось не просто, так что особого повода тщеславиться у меня нет. Другое дело, что гордость это такая страсть, которую ты очень рано приобретаешь буквально с детства: хорошо учишься, и вот тебя уже хвалят со всех сторон. С этим грехом приходится бороться постоянно, и не факт, что я его победил. Новая должность усилила эту страсть, значит надо усилить борьбу с ней.
— Золотое правило христианства — «Поступай с другими так же, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Может быть, у вас есть какие-то свои любимые изречения из священного писания.
— Мне нравится изречение свт. Николая Сербского: "О трех предметах не спеши рассуждать: о Боге, пока не утвердишься в вере; о чужих грехах, пока не вспомнишь о своих и о грядущем дне, пока не увидишь рассвета".
— Если человек, занимающий высокий государственный пост, далек от христианской духовности, насколько это опасно для общества?
— История показывает нам, что нет людей, мировоззрение которых неизменно. Взять того же царя Константина или апостола Павла. Очень сложно оценить человека во власти — как он поведет себя в той или иной изменившейся ситуации. И неважно, христианин он или какой-то другой веры, а может, вообще не верит в Бога. Нет золотого правила, что если человек каждую неделю ходит в храм на богослужения, то он должен быть во власти, а не посещающий церковь к власти не допускается.
Вопрос духовности очень-очень тонок. Со стороны объективно оценить очень сложно, духовен человек или нет. В начале XX века после литургии из храмов мешками шелуху от семечек выносили…
— Имеет ли для вас значение, с православным ли человеком приходится бок о бок трудиться? Или все равно, лишь бы он был хорошим и ответственным работником?
— Конечно, всегда легче работать с единомышленниками, с теми, кто разделяет твои ценности. Однако это не вопрос веры и выстраивать на основе религии какой-то шаблон идеального работника было бы неверно. Регулярно я встречаюсь с коллегами из других государств, в регион приезжают иностранные инвесторы, и здесь деление по принципу вероисповедания неуместно.
— Безусловно, любой шаблон опасен. И заканчивая эту тему: существует ли, на ваш взгляд, реальная взаимопомощь между православными людьми? Или это все выдумки, имеющие локальное свойство: на приходе улыбаться всем, свечку передать, какую-то жертву на храм принести…
— Мне бы очень хотелось, чтобы люди православные друг другу помогали. Сам я стараюсь придерживаться такой жизненной позиции. Получается у меня это или нет, судить другим.
— Давайте немного поговорим о молодежи. Насколько важно сейчас воспитание патриотизма среди молодого поколения и как уйти от формализма, который негативно сказывается на любом деле?
— Честно скажу, я не знаю, как уйти от формализма. Патриотизм — это такое чувство, которое в какой-то момент внутри тебя зажигается и должно гореть, пламенеть всю жизнь. Как говорил наш великий гений Александр Сергеевич Пушкин: «Любовь к отеческим гробам, преданья старины глубокой». Тема патриотического воспитания очень тонкая, и идеи патриотизма, безусловно, надо прививать, но только через очень качественное образование. В обратном случае это не может вызвать ничего, кроме отвращения.
Мне отрадно, что сейчас риторика на уровне государственных деятелей выдержана в патриотическом духе. Ведь мы хорошо помним, когда все 1990-е годы быть патриотом было не модным. Люди патриотически настроенные были, если так можно выразиться, «не в тренде». И очень хорошо, что патриотизм сейчас постепенно становится неотъемлемой частью жизни любого человека.
Каждый православный человек должен понимать, что наше гражданство — это гражданство Неба, и во главу угла ставить камень веры Христовой. Патриотизм, любовь к Родине должны быть неотъемлемой частью жизни христианина.
— Вообще-то это должно вытекать одно из другого.
— Вы знаете, к сожалению, не всегда так получается. В советское время это не вытекало одно из другого, однако там серьезно было поставлено патриотическое воспитание…
— Тогда воспитывался так называемый «советский патриотизм», и мы знаем, к чему это привело. А за проявление так называемого «русского национализма» людей преследовали…
— Давайте говорить объективно. Все же слово «русский» во времена Советского Союза даже чаще произносилось, чем сейчас. И настоящие патриоты России были и этого не скрывали. Однако это не мешало им быть безбожниками. Я очень хорошо помню, как в начале 1990-х кто-то из очень серьезных умов был у нас дома и сказал, что, мол, я в Бога не верю, атеист, но с Русской Православной Церковью нам по пути потому, что приверженцы православной веры тоже любят нашу Отчизну. Такой подход я считаю неправильным.
— В этом году мы отмечаем 100-летний юбилей Октября. Какая уж была православная империя! Однако духовность иссякала, что и привело к общероссийский трагедии. Или это преувеличение?
— На самом деле мы не знаем, что привело к Октябрю 1917 года. Я с детства очень люблю поэму Александра Блока «Двенадцать». Там в конце, если вы помните, есть такие строки: «Так идут державным шагом — Позади — голодный пес, Впереди — с кровавым флагом, И за вьюгой невидим, И от пули невредим, Нежной поступью надвьюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз — Впереди — Иисус Христос».
Теперь скажите мне — что такое революция? Очень сложно об этом говорить. И лучше, чем Блок, никто ведь это не описал. Это было какое-то одно очень большое помутнение, которое произошло в нашей стране, и о причинах революции до сих пор идет полемика. Искать причины, конечно, можно. Вы говорите, духовность иссякала во всем российском обществе. А сейчас что, с духовностью лучше дело обстоит? Или в конце 1980-х, с началом так называемой перестройки, когда страна праздновала 1000-летие Крещения Руси, мы были более духовны, чем в 1917-м? Конечно, как говорят, наш мир существует, удерживается Господом от полного разрушения, пока есть в нем хотя бы пять праведников. И, кстати, Октябрьскую революцию можно назвать неким духовным очищением, ведь она принесла сонмы святых новомучеников, перед духовными подвигами которых мы сейчас преклоняемся. И я не готов рассуждать и давать какие-то исчерпывающие объяснения тем событиям столетней давности.
— Есть такое понятие: симфония власти — церковной и государственной. Может это помочь избежать потрясений?
— Сейчас она реально существует на самом высшем уровне. В последнее время авторитет Церкви во власти обусловлен прежде всего авторитетом Президента России Владимира Путина. Несомненно, существует соработничество Патриарха и руководства страны, в этом нет ничего плохого. Это действует только на укрепление государства.
— Вам, наверно, приходилось встречаться со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом: и когда присутствовали на богослужениях, и в рабочей обстановке. Не поделитесь впечатлениями от этих встреч?
— О патриархе, тогда еще митрополите Смоленском и Калининградском Кирилле, я впервые услышал на праздновании 1000-летия Крещения Руси, то есть в 1988 году. Мой дед тогда руководил местным отделением общества «Знание» и возглавлял в области все мероприятия, связанные с этим событием. Несмотря на то, что он был коммунистом, он очень хорошо отзывался о владыке. И я запомнил это, хотя тогда был пятилетним мальчиком. Потом уже молодым человеком старался посещать все митрополичьи службы. Они всегда собирали большое количество людей. Ну а патриаршие службы — это всегда выдающиеся событие для Калининграда.
Что касается личных встреч, то нельзя сказать, что я близко знаком со Святейшим. Больше знаю о нем со слов его сподвижников. Для меня Патриарх Кирилл — значительный человек, много сделавший для Церкви, для укоренения Православия в Калининградской области. Если бы не Патриарх Кирилл, нашей епархии, а теперь уже митрополии просто не было бы.
— Большое спасибо за столь содержательную беседу.
Беседовал Дмитрий Осипов
|
