 |
|
ГАЗЕТА "СПАС" |
|
| |
|
|
№6 (51) июнь |
|
|
Путь к священству, путь к Богу…
Разговор о вере и жизни
Пролг
В феврале настоятелю черняховского храма архангела Михаила о. Иосифу Ильницкому исполнилось 50 лет. Родился священник в карпатском селе Верхнее Гусиное Турковского района Львовской области, на самой границе с Польшей и Чехословакией.
Кроме прихода, на котором он трудится с 1990 года, о. Иосиф возглавляет Восточное благочиние епархии. О том, как обретается вера и как она затем влияет на выбор жизненного пути, наш сегодняшний разговор.
У склонов Карпатских гор
— Батюшка, как сами пришли к Православию? Ведь в начале 1980-х годов, во времена вашей юности, когда люди задумываются о выборе жизненного пути, не так-то просто было принять такое решение.
— С детства помню, что в нашем доме всегда были иконы, мама читала молитвы, каждый год мы отмечали православное Рождество, Пасху и другие великие праздники. Конечно, как и во всем Советском Союзе, на Западной Украине в школе велась пропаганда атеизма. Помню, в пятницу Страстной седмицы, до того как приложиться к плащанице, мы, дети — я, брат, и две сестры, — всегда постились. То же было и во многих других семьях нашего села. Так в школе по распоряжению директора специально в этот день выдавали чай с бесплатными булочками…
— Это из той же оперы, что и устройство студенческих дискотек в Пасхальную или Рождественскую ночь.
— Да, и сейчас это иногда делается. Может быть, уже не по злому умыслу, а по непониманию. В моем селе дискотек не устраивали, но две церкви стояли закрытыми. Службы в них не велись: священника не было, власти всячески препятствовали, чтобы он там появился. Верующие люди сами по воскресеньям собирались в одном из храмов. Служили так называемую «обедницу», без евхаристического канона — не было исповеди и причащения. Но всегда было желание, чтобы службы вел священник.
 В соседнем селе, в 10 километрах от нашего, священник был. Но, чтобы он служил у нас, надо было просить разрешения в Львовской епархии. Там спросили, учится ли кто-нибудь из нашего села в семинарии. — «Никого». — «Вот когда пошлете, тогда поставим вам священника».
Такие вот условия были в 1980-х годах. Потом выяснилось, что епархия сама тогда мало что решала. Необходимо было все согласовывать со специальным уполномоченным по делам религии при обкоме Компартии Украины. Гонений уже было меньше, чем в 1920—30-х годах или во время «хрущевской оттепели», но христиане были еще серьезно притесняемы.
— Одним из кандидатов стали вы, батюшка?
— Тогда я даже об этом не задумывался. Я из армии пришел в 1978 году. Служил в войсках ПВО, охранял Кременчугское водохранилище. Закончил службу старшим сержантом. Когда ко мне подошли односельчане с просьбой пойти учиться в семинарию, я, как и другие парни, просто отмахнулся. Потом поехал во Львов работать на обувную фабрику «Прогресс». По тем временам у меня был неплохой заработок. К тому же и особого желания учиться как-то не испытывал.
Комсомолец поневоле
— А к вашей комсомольской совести не взывали? Многих ведь тогда отправляли на учебу по комсомольской путевке.
— Дело в том, что я и комсомольцем-то стал как бы автоматически
— Как это?
— Когда в армию пошел. С приписным свидетельством всем не комсомольцам вручали билет члена ВЛКСМ. И в учебную часть в Евпаторию я приехал новоиспеченным комсомольцем.
— То есть в комсомол вы, батюшка, попали случайно, против воли?
— Можно и так сказать. Иногда меня спрашивают: «Батюшка, почему вы стали священником?» Я отвечаю: «Советская власть вынудила». Мне всегда не по душе было очковтирательство, а мое вступление в комсомол — его яркий пример. Или вот, когда на фабрике работал, «участвовал» в так называемом соцсоревновании. Все это было настолько фальшиво и мне как молодому человеку настолько противно, что я не хотел ни механиком, ни агрономом становиться, хотя имел такие возможности и комсомол меня бы обязательно направил куда-нибудь по какой-нибудь путевке.
Первые шаги к Истине
— Можно назвать это внутренним протестом, чтобы избежать участия в лицемерии?
— Наверное. Хотя в седьмом классе я был круглым отличником, учеба мне давалась легко.
Могу вспомнить случай, когда я работал уже на другом предприятии. Мой один хороший приятель, Николай Рымчак, у которого я даже свидетелем на свадьбе был, собрался поступать в семинарию. Когда он подал документы, из Сергиева Посада, естественно, пришел запрос на предприятие. Тут же экстренно созвали собрание — не помню уже, комсомольское оно было, профсоюзное или открытое партийное, но это неважно, — и, видимо, в назидание другим, потому что он уже уволился, как стали на него бочку катить! Мол, такой-сякой, недостоин и т.п. Я тогда не выдержал, взял слово. Что же, говорю, я, как и он, план выполняю, трудовую дисциплину не нарушаю, никаких проступков не совершал, за которые можно осуждать. Но если я, как он, допустим, тоже захочу в семинарию поступать, вы и меня так же будете грязью поливать?
 — В общем, вы вступились за друга. А вам это ничем не грозило?
— Терять-то мне было особо нечего. Работу тогда можно было легко найти, если бы меня вдруг уволили после этого. Но меня эти речи на собрании страшно возмутили. А закончилось все тем, что ему другую «подлянку» подстроили — дали очень хорошую характеристику: отличный комсомолец, активист и прочее. Думали, что все равно не возьмут, но в семинарии ведь тоже все прекрасно понимали. Сейчас он служит в Харьковской епархии.
А для меня вся эта история стала как бы первым толчком. Я стал задумываться о смысле жизни. Потом случилось еще одно очень серьезное событие. В нашей церкви был 85-летний псаломщик. Интересная у него судьба. Говорили, что он первый в наше село принес идеи коммунизма, еще до революции. Завербовался на работу шахтером куда-то во Францию, несколько лет проработал, там и заразился этими идеями. Прозвище у него было «Француз», с ударением на первый слог. Но когда я с ним встретился, он уже вовсю ругал коммунистов, называл их обманщиками. Он дал мне почитать требник, только на неделю.
Это сейчас никого не удивишь церковной литературой. А в начале 1980-х такие книги считались чрезвычайной редкостью, в свободной продаже их вообще не было. И вот впервые в своей жизни, а мне тогда уже было 22 года, я читал книгу на церковнославянском языке. Помню, была суббота. А это значит, все молодые парни и девчата собирались вечером в клубе на танцах. Зашли и за мной. Мама потом рассказывала, как удивились мои друзья, когда я сказал, что не пойду, потому что книгу интересную читаю. А я всех этих тонкостей даже не замечал, так захвачен был чтением. Вообще я с детства любил читать, но не до такой степени, конечно. Но в тот момент все остальное мне стало просто неинтересно. Не все понимал, о чем-то догадывался по смыслу, но книгу прочитал и вернул в срок.
Именно после этого я стал серьезно задумываться о своей дальнейшей жизни и стал искать варианты, как поступить в семинарию.
— В те времена было, действительно, не так-то просто решиться на такой шаг. Все-таки официальной политикой советского государства в духовной сфере был атеизм. Одно дело — ощущать себя верующим и просто посещать церковь, совсем другое — стать священником.
— Укрепила меня в решении еще одна встреча. Иду как-то домой по сельской улочке вдоль речки, а навстречу главный бухгалтер нашего колхоза-миллионера «Карпаты». И вдруг он спрашивает: «Иосиф, я слышал, ты собираешься на священника учиться». Меня это поразило: откуда он знает, я ведь ни с кем о своих мыслях посвятить себя службе Господу не делился…
Видимо, он, человек с жизненным опытом, просто заметил перемену во всем моем поведении. Я огорошил его своим ответом: «А почему я недостоин? Никого не обокрал, не обидел». Больше на это тему у меня ни с кем разговоров не было. Даже маме ничего не говорил. Она и отец узнали, куда я на самом деле еду, только в последний вечер.
— И как ваши родные приняли это решение?
— Мама заплакала. Как бы поняла, что ее старший сын уже начинает самостоятельную жизнь. Отец особых эмоций не проявил, хотя тоже сильно удивился моему выбору. Сестер и брата тогда дома не было. Родители вообще-то надеялись, что я останусь в селе, женюсь и, как многие, стану работать в колхозе.
— Кто помог сделать первые, наверное самые важные, шаги на пути к новой жизни?
— Мой двоюродный брат был знаком со священником из Смоленской области. Через него я узнал, что есть возможность поступить в семинарию, но сначала надо стать послушником в ските в селе Николо-Яровня в Кардымовском районе.
В скиту был храм, кельи, свое хозяйство. А священника убили. И владыка попросил, чтобы туда приглашали ребят покрепче, прошедших службу в армии, которые бы с винтовкой или ружьем могли обращаться, чтобы в случае чего дать отпор при нападении. Так я попал к отцу Стефану в Смоленскую область. Там было несколько монахов, но не постоянные, приезжали-уезжали… Туда я приехал в ноябре 1982 года.
«Скажи, что я умер»
— Искушения были?
— Я помню, спустя некоторое время получаю письмо из родного села от своего «кума», так мы наиболее близких друзей между собой называли. Он писал, что меня ищет одна общая знакомая, очень хочет со мной встретиться. Я ответил: «Скажи ей, что я умер». В скиту я физически серьезно работал: надо было накормить четыре коровы, зимой водить к источнику, так как в скиту не было воды, доить их надо было. Я этим раньше никогда не занимался, на селе женщины всегда доили. Кроме этого я отвечал за отопление, заправлял соляркой топливный котел. Приходилось руки от солярки постоянно отмывать, не будешь ведь так корову доить.
 Уже после свадьбы матушка Валентина со смехом вспоминала, как ее подруга вдруг обеспокоилась: почему у Иосифа кисти рук такие красные, как утиные лапы? Городским девчонкам и невдомек, что это от постоянной работы может быть, а я так и вовсе не замечал — руки как руки. Кроме этого прислуживал пономарем, читал во время службы.
Там я встретил отца Романа Матюшина, который вместе с матушкой о. Стефана Ольгой научили меня петь в церкви.
Пленило пение
Церковное пение сыграло в судьбе будущего батюшки немаловажную роль. В январе 1983 года, на день св. Стефана Первомученика, день ангела настоятеля церкви, сюда приехали две подруги из Смоленска, чтобы петь на клиросе. Когда Валентина запела «Отче наш», у молодого послушника Иосифа внутри будто что-то оборвалось — до того завораживающе она пела.
— Я буквально воскликнул про себя: «Вот это да!» Хотя потом Валентина призналась, что в тот день простудилась и пела немного охрипшим голосом. Но даже этот голос меня пленил.
— Вы, батюшка, как и многие с запада Украины, натура музыкальная.
— Да. И я решил во что бы то ни стало продолжить знакомство с девушкой, которая так прекрасно поет. Узнал, что она управляет хором Спасо-Окопной церкви в Смоленске. Съездил туда несколько раз. И уже 6 марта того же года мы обвенчались в Свято-Успенском кафедральном соборе Смоленска.
Сейчас уже можно сказать, что именно тогда появился на свет замечательный певческий дуэт — отец Иосиф и матушка Валентина Ильницкие. В этом не раз убеждались слушатели на различных православных концертах, в том числе и совсем недавно, во время празднования в калининградском Доме искусств Дня святых жен-мироносиц.
Прорвало учиться
— Теперь мысли об учебе пришлось оставить? Молодая семья, первенец должен был скоро родиться…
— Наоборот. Тут меня по-настоящему прорвало учиться. Раньше, когда работал, даже положенную инструкцию по эксплуатации какого-то механизма читать было лень, хотя всего-то пять страниц. Объяснит мастер, и довольно. А теперь стал читать запоем, каждую свободную минуту, особенно по вечерам — «Триодь», «Апостол», «Четьи Минеи». Мне было так интересно, так хотелось знать все это. Через чтение появился интерес к учебе.
— И спустя некоторое время поступили в семинарию?
— Нет. Тогда были другие варианты. Не так просто все было. В большинстве случаев сначала рукополагали в священники, и после этого, уже в сане, поступали заочно учиться. Летом 1983 года мы с Валентиной приехали в Верхнее Гусиное, чтобы по-настоящему свадьбу сыграть, ведь в Смоленск всего шесть родственников приехали.
А в семинарию поступил позже, уже будучи священником в Любавичах — на заочное отделение в Сергиевом Посаде — и через два года закончил.
Рукоположили в Полтаве
После свадьбы уже надо было определяться. Церковную службу я уже знал, но практического опыта, конечно, не хватало. Кто-то посоветовал поездить по епархиям Украины. Сначала я поехал в Житомир, к владыке Иоанну. Он мне отказал, так как существовал некий лимит на рукоположение священников и государство за этим строго следило, но посоветовал отправиться в Винницу к митрополиту Агафангелу. Владыка Агафангел, сейчас он возглавляет Одесскую епархию, подсказал: «Езжай-ка в Полтаву, там владыка Дамаскин всех рукополагает». И действительно, у него сложились хорошие отношения с уполномоченным по делам религии. Он рукополагал, давал архиерейскую грамоту, а потом отпускал. Так и со мной случилось. 10 августа 1983 года, на празднование Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрии», в Полтавском кафедральном соборе я был рукоположен в священники. Вот так без учебы в семинарии я стал священником.
Дороги Смоленщины
— В Полтавской области я даже не служил, а почти сразу вернулся в Смоленскую епархию. По благословению владыки Феодосия получил первый приход — в Успенской церкви поселка Любавичи на границе с Белоруссией. Там я прослужил два с половиной года. Родились Ваня и Игорь.
 В сентябре 1985 года уже владыка Кирилл перевел меня на другой конец области — в храм во имя иконы Божией Матери «Троеручница» села Липицы, где находилось бывшее имение Хомякова.
— А почему вас перевели? Было ведь какое-то объяснение.
— Сказали только, что там надо порядок навести. Приход был довольно запущенный. Там начал с самого необходимого: перед входом в церковь росли кусты бузины, которые просто мешали в храм зайти, — их топором вырубил. Отмыли с матушкой и еще одной прихожанкой от грязи стены, пол, который оказался не земляным, а деревянным. Разобрался с дымоходом, пришлось его очистить и полностью переложить, чтобы дым не шел внутрь помещения, а то даже во время службы в алтаре глаза выедал. Потихоньку начал обустраиваться, но через девять месяцев, в июне 1986 года, был переведен на новый приход.
Помню, я приехал в Смоленск на прием к владыке, чтобы занять в епархии денег на покупку дома. Он выслушал меня, попросил зайти после обеда. И неожиданно предложил мне переехать в село Пигулино, близ Хмелиты - бывшего имения Грибоедовых. Там и дом был, и храм хороший. Но священник был нерадивый, как и в Липицах, а это, честно говоря, еще хуже, чем атеист. Советской власти именно таких удобнее всего было держать на церковных приходах.
Но шел уже 1986 год, отношение к Церкви стало заметно меняться в лучшую сторону. Еще в 1984 и 1985 годах в Любавичах я получал указание служить панихиду — сначала по Андропову, потом по Черненко, они ведь крещеные были, — чего за пару лет до этого невозможно было представить. Конечно, улучшению отношения к Православной Церкви способствовали и энергичные действия митрополита Кирилла. При нем стали активно, с большим воодушевлением готовиться к празднованию 1000-летия крещения Руси. Это замечательное событие я уже встретил на своем четвертом приходе — в селе Хиславичи на юге Смоленской области.
1988 год был переломным по отношению к Православию. В первый раз в Рославле владыкой Кириллом и духовенством благочиния епархии был проведен крестный ход при большом стечении народа, чего раньше никогда не было. Можно сказать, гонения на Русскую Православную Церковь со стороны властей остались в прошлом. До ликования еще, конечно, было очень далеко. Но отчетливо помню, именно в тот год в обыкновенном универмаге стали продаваться нательные крестики из серебра и золота. Правда, на витрине под ними обычно писали странное слово — «подвеска».
Это было по-настоящему радостное время обновления, возрождения православных традиций. Там у нас с матушкой родился третий сын, Сережа. Жизнь прихода полностью наладилась. Люди уже в церковь шли, не озираясь по сторонам. Проводили крестные ходы, крещения, венчания, отпевания.
«Дан приказ ему на запад…»
— Вам, о. Иосиф, много пришлось поездить по Смоленщине, а как в Калининградскую область попали?
— Когда образовалась Смоленская и Калининградская епархия, некоторых священников — о. Петра Бербеничука, о. Александра Алексеенко, который сменил меня в Пигулино, и некоторых других — уже перевели. Сидим как-то с матушкой, обсуждаем эти новости: вот, люди поехали, будут в новых краях церкви строить, а мы тут хорошо устроились на теплом месте, неужели наша энергия не пригодится…
И буквально через пару дней секретарь епархии позвонил: «На Радоницу вам надо быть в Черняховске». И вот 26 апреля 1990 года я первый раз в своей жизни пересек границу Калининградской области.
— Было ли чувство опаски? Оставив налаженный быт, с семьей, с маленькими детьми — младшему всего два года — переезжать в совершенно незнакомое место…
— Нормально отнесся к этому назначению, тем более внутренне мы с матушкой уже были готовы к переезду. Хотя шофер, который на КамАЗе помогал перевозить вещи, вдруг спросил: за что, мол, батюшка, вас так наказали? Особенно когда увидел, в каком состоянии в то время находился храм. Но с Божьей помощью удалось наладить жизнь и этого прихода.
 — Когда вы приехали, в храме уже шли службы?
— Предстояло много работы по ремонту храма, но службы уже велись — в притворе, там, где сейчас свечные ящики. Слева от них располагался алтарь. Был небольшой хор, регентом стала матушка Валентина. У прихода уже была своя история. Бабушки, составлявшие основу черняховской паствы, неоднократно ездили в скит Рижского Свято-Троице-Сергиева женского монастыря в Елгаве, в то время там жил архимандрит отец Таврион, в свое время отсидевший в тюрьмах и ссылках за веру 25 лет. Так что церковные певческие традиции в Черняховске — латвийского, елгавского происхождения. Той осенью в хоре появились певчие доморощенного происхождения — выпускники Черняховского педучилища.
— Никто поначалу препятствий не чинил, учитывая, что храм архангела Михаила прежде был школьным спортзалом? Известно, как неохотно прежняя власть передавала под церкви, как тогда говорилось, «объекты социально-культурного значения».
— Поначалу хотели взамен получить для занятий спортом территорию вокруг храма. Я, естественно, был против такого балагана. На комиссии городского совета, когда решался вопрос, большинство депутатов были на нашей стороне. Кто-то так и сказал: «Отбегали свое, пускай теперь люди молятся». Как-то удавалось находить общий язык со всеми людьми. Поначалу очень помог бывший секретарь райкома компартии Владимир Петрович Дубасов, к сожалению, ныне покойный.
— Церковь, бывшая кирха, находилась в полуразрушенном состоянии. С чего начали ее восстановление?
— С внутреннего убранства. Кровля была отремонтирована до меня. Тот же Дубасов, когда уже был начальником локомотивного депо, существенно помог в реставрационных работах. Иконы в храме появлялись по-разному — какие-то принесли прихожане, некоторые я купил в антикварном магазине. Большинство икон написал Алексей из Крестовоздвиженского собора, резьбу — Вячеслав Громов, а иконы на иконостасе — Елена Панина, преподаватель школы искусств Зеленоградска. Настенную роспись выполнил Александр Милованов. И иконы, и фрески написаны согласно канонам Русской Православной Церкви.
Немало помогли в восстановлении храма военнослужащие. С тех пор началась наша дружба, я постоянно бываю в расположении частей, расквартированных в Черняховске…
— Потихоньку мы перешли на сегодняшнюю жизнь прихода.
— Солдаты часто приходят в храм. Когда оправлялись в Чечню, я освятил всю технику, несколько человек прямо на плацу крестились. На Гусевском шоссе установлен обелиск с фамилиями геройски погибших в «горячих точках». В том числе Жене Родионову, который отказался снять крест по приказу бандитов, за что ему отрубили голову. Он ведь служил в части в Немане, которая относится к Черняховскому погранотряду.
— Вот на таких примерах и надо учить патриотизму, стойкости в христианской вере. Женя Родионов, кажется, в Озерской учебке начинал свою службу. Таким, как он, памятники нужно ставить. А в храме есть памятная доска, посвященная его подвигу? Ведь он, можно сказать, пострадал за Христа.
— Пока нет, но обязательно будет. В беседах с солдатами, молодежью я о нем всегда вспоминаю, особенно когда беседую со школьниками. Работе в школах мы уделяем особое внимание. Создано методическое объединение преподавателей Основ православной культуры, два раза в месяц в каждой школе проходят открытые уроки, которые дают возможность делиться друг с другом опытом. Наши учителя участвовали в Рождественских чтениях в Москве.
Первая династия
— Знаю, батюшка, что ваши сыновья Иван и Игорь пошли по вашим стопам. Сергей учится в Свято-Тихоновском богословском институте в Москве. Таким образом, в нашей епархии появилась первая династия православных священников!
— Насчет первой династии — это, наверное, слишком… Но я рад, что сначала старший, Ваня, сознательно выбрал свой путь, сейчас он служит священником в Балашихе. А потом Игорь после окончания истфака КГУ решил поступать в Смоленскую семинарию и сейчас учится на втором курсе. Хотя, признаться, непосредственно их воспитанием больше занималась мама. С 1990 года мы вместе ездим с концертами на Рождество, на Пасху, другие великие праздники. Они все это как-то сами собой впитали. Я особо не настаивал, чтобы они выбрали для себя именно такой жизненный путь. Очень рад за Сергея — ему так нравится учиться. В прошлом году он был на практике на Валааме, а в этом будет в Анзерском скиту на Соловках.
— Таким образом, можно сказать, ваши сыновья с лихвой восполнили вашу жажду к духовным знаниям, и на более высоком качественном уровне…
— Слава Богу за все!
— Что больше всего волнует сегодня?
— Сейчас, по благословению митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, строим храм благоверных Петра и Февронии в п. Свобода, а в Черняховске, на ул. Ленинградская, запланировано строительство церкви в честь преподобного Сергия Радонежского.
Дмитрий Осипов
|
