ГАЗЕТА "СПАС"   <Все> Январь Февраль Март Апрель Май Июнь Июль Август Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь   2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020     №3 (12) март

В ПРЕДДВЕРИИ ВЕЛИКОГО ПОСТА 

О МЫТАРЕ И ФАРИСЕЕ

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился [сам в себе] так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится. (Лк. 18, 10-14).

Я хотел бы остановиться на нескольких чертах сегодняшней притчи. Первая – это самодовольство фарисея, его надменность. Он знал – и в этом он был прав, – что он неукоснительно выполняет все внешние предписания Закона; он делал все, что требовал Закон, – но оставался чужд духу Закона.

Он был исполнителем Закона, но не был его живым воплощением, живым выразителем. И его надменность порождалась его исполнительностью: он забывал, что суть Закона – это взаимоотношения любви между Богом и человеком.

Вот он вошел в храм, не остановился у притолоки, не вспомнил, что находится в храме Бога Живого, что нет твари, которая не должна бы пасть перед Ним в трепете, в ужасе, в любви. Он пришел твердым шагом и занял свое место в храме – он на это место “имеет право”; он живет достойно, по правилам Церкви, и потому стоит он там, где имеет право стоять.

Разве это не страшно и не осуждающе похоже на нас? Как часто мы знаем, что у нас есть перед Богом, среди людей место и ч то есть у нас место, я не говорю – в вещественном храме, но в том таинственном, незримом храме, который есть мироздание, трепетно собранное вокруг Живого Бога своего. Мы тоже часто думаем: “Мое место – тут, а его – там”.

И все же Бог не отверг его: только он ушел из храма домой менее освященным, менее приблизившимся к Богу, чем мытарь, потому что сердце его не было открыто Богу, он ничего не знал о любви, а знал только обязанности, долг и исполнительное отношение к жизни.

Другие черты касаются мытаря. Прежде всего, он знал, что он недостоин быть среди народа Божьего, знал, что он грешник, то есть тот, кто отделен от Бога, кто разделен внутренне вихрем страстей, жадностью, страхом, ненавистью и вожделениями.

Мытарь знал, что он находится в конфликте с окружающими, потому что для них он словно хищник, он был сборщиком налогов в пользу иноземного завоевателя, и он знал, что гордиться ему нечем. И конечно, такие люди были всеми ненавидимы, потому что законом их жизни было вымогательство, была твердость, была жестокость, была беспощадность.

И вот он стал у притолоки, зная, что по правде людской и по правде Божией он заслуживает ту же беспощадную жестокость, какую он сам применяет изо дня в день; и он стал там, бия себя в грудь, ибо знал, что заслужить никакого милосердия нельзя, – милосердие не заслуживается, никакого милосердия купить нельзя, ни быть достойным его нельзя – его только вымолить можно; оно может прийти как чудо, как непонятное, совершенно неожиданное чудо, когда праведность склоняется перед грехом, когда милосердие вдруг прорывается там, где должна бы проявиться правда – высокая, беспощадная правда.

Он только мог надеяться, что Бог будет милостив к нему, что Бог прозрит глубже, чем его жизнь, чем его дела, чем, что бы то ни было, кроме как то, что он также создан по образу Божьему и что Бог разглядит в его внутренней потемненности и внешней отвратительности ту искру света, которая все еще роднит его с его Творцом – и не отвергнет его до конца.

И это привело его к такому состоянию, которое так дивно в нем: он не решился даже войти в область Божью, в святую область, какой был Храм, какая есть Церковь. Он стоял на пороге, зная, что это земля святая. И он стоял, и ударял себя в грудь, и молился: «Боже, милостив будь ко мне, грешному!..».

Вот чему мы должны научиться. Когда мы приходим в церковь, мы приходим в область Божию. И мы должны вступать в церковь с тем чувством трепетного благоговения, которому нас учит мытарь, зная, что мы недостойны быть в присутствии Божьем, что мы не можем поднять глаз наших, чтобы взглянуть в очи Божьи, – хотя, если мы их подымем, то встретим в них все милосердие, и все сострадание, и всю любовь; и поэтому мы должны вести себя в церкви как люди, находящиеся в присутствии Самого Бога, и молиться с сердцем трепетным, полным покаяния, полным благодарности, полным любви и полным надежды.

Научимся же от фарисея исполнению заповедей и доброделанию, а от мытаря его смирению и покаянию, и тогда мы встретим Господа в Его милости, в Его любви, Господа, распятого по любви к нам и воскресшего, чтобы уверить нас, что даже самый темный из наших грехов бессилен отлучить нас от Бога и истощить, погасить или даже убить Божественную любовь к человеку.