Плод такого Божественного посещения души, заметный не только на примере блаженного Августина, всегда один и тот же: человек выслушивает ясно раздающийся в совести призыв: живи иначе! Хочешь достигнуть лишь слегка показанного тебе будущего блаженства - стань другим! И в этот момент каждому из нас легче всего от души воскликнуть: ей. Господи, непременно стану!
      Если бы только было нужно, человек в тот час бывает готов легко расстаться с жизнью, только бы не потерять навеки так близко ощущаемое милосердие Божие. Вот время совершить главный поворот в самом святилище своей души - в духе, принести обет верности Христу, засвидетельствовать пред Ним свое доброе произволение и укрепить оное Его силою и благодатью: Господи, паче жизни хочу и от всего сердца принимаю решение быть Тебе верным и повиноваться Тебе, только не оставь меня окаянного, но спаси!
      Такой момент может иметь блеклую земную аналогию. Православный человек прошлого века понял бы ее легко, надеюсь и ты поймешь. В школьной программе изучается роман Л. Н. Толстого "Война и мiр". Вспомни переживания Николая Ростова, когда юный кавалерист впервые видит перед строем своего Государя, слышит его краткую воодушевительную речь к войскам и ничего так не желает, как только умереть за него в бою. Это чувство свойственно не одному только Николаю, но и каждому православному русскому воину. Несомненно, и сам Толстой в юности, когда не был еще ни еретиком, ни злобным кощунником, неоднократно переживал такой подъем верности и любви к своему Государю и описал эти чувства с натуры.
      Так вот, теперь душа твоя увидела не земного Царя, а Небесного в том лишь самом малом отблеске Его вечной славы, который только способна выдержать. Царь возвестил ей, что началась для нее война - битва с грехом и диаволом, что Он, ее Полководец, желает увидеть душу верною и мужественною. Он обещает ей и награду - участие в триумфе Своей победы. Ради любви к Царю, ради этого будущего триумфа душа готова на любые скорби, труды и опасности, и рада бывает умереть за Него, чтобы только вечно жить с Ним.
      Потом с нею, несомненно, произойдет то же, что и с Николаем Ростовым в первом бою. Душа ощутит страх, боль, опасность, почти полное охлаждение своего первого чувства. Могут быть у нее измены и падения, за ними может прийти долгое отчаяние. Но и тогда воспоминание первого святого одушевления поднимет падшего, споткнувшегося духовного воина и подвигнет на новую битву.
      Даже апостол Петр пережил горечь падения, но разве смог бы он так быстро восстать через покаяние, если бы за час до своего отречения не обещал Господу положить за Него душу свою? Не нужно было делать этого при всех, не нужно было при этом надеяться только на свою храбрость и, конечно, нехорошо было сравнить себя с другими учениками: если и все соблазнятся, но не я (Мк. 14, 29). И все же в сердце своем нужно иметь такое святое, горячее расположение: за Тебя, Господи, готов в темницу и на смерть! Вот Иуда был настроен совсем иначе, потому и не смог принести покаяния и спастись от страшного греха своего, хотя и пожалел было о нем.
      Не знаю, доводилось ли уже или еще доведется тебе пережить все это: и предвоенный парад, и первый бой, и первые греховные раны, и лазарет покаяния, где подобно Царевнам-мученицам Ольге и Татьяне, тебя посетят дщери Царя Небесного: страх Божий и милость Его, и вернут тебя на передовую черту первой решимости. Ибо с этой черты, с этой первой решимости и начинается духовная жизнь христианина.
      По Божиему замыслу дух должен в нас господствовать, повелевая душою, а через нее и телом. Потому и восстановление падшего человека (если повторить все сказанное на языке прошлой главы) начинается обращением к Богу человеческого духа. В духе и происходит главная перемена: во-первых, ему открывается непосредственно Сам Бог в благодатном посещении, во-вторых, просыпается совесть и громко возвышает свой обличительный голос, в-третьих, возникает решимость (произволение) как-то действовать во славу Божию и ради своего спасения. Блаженна душа, вкусившая Божественную сладость и восставшая из глубины греховных дел, чувств и мыслей!
      Если ты узнаешь по своей собственной душе, о чем шел здесь разговор, если сам себя считаешь обратившимся ко Христу, то вот и для тебя началась невидимая брань под Его крестовой хоругвью против греха и диавола. Будь воином и помни, что христианин - имя героическое. Жизнь дается христианину для подвигов, а не для мелкого мещанского прозябания. За то и обещаны нам небесные награды. Не всем христианам довелось полагать души свои за Православного Царя земного, но все жители рая подвизались когда-то на земле за Царя Небесного.
      Не забудь, что наше обещание Господу верности имеет и свое богослужебное, церковное выражение. Это наши крещенские обеты. Мы отрицались от сатаны и сочетались Христу. Если человек крестится взрослым, то по смыслу таинства он должен прежде пережить обращение ко Христу или искать этого обращения, получая его в самом крещении. Иначе сказать, эти два момента - обращение и крещение - должны иметь самую прямую, непосредственную связь. Без обращения крещение бездейственно, оно остается лишь в каком-то потенциальном значении, если не сказать горше: прямо поругано.
      В таком же значении крещение действенно и для младенцев. Там тоже принесены обеты за них крестными восприемниками. Они за детей отрицались от сатаны и сочетавались Христу. И сила младенческого крещения также может быть отвергнута и поругана, если в свое время не подтвердится собственным обращением крещеного человека ко Господу. И подготовка взрослого ко крещению, и православное церковное воспитание ребенка лишь предваряют обращение и последствующую ему собственную духовную жизнь. Но без этого глубоко личного акта они могут потерять весь свой смысл.