Сегодня неоднократно приходится читать о женщинах, ушедших со своих малооплачиваемых должностей гувернантками в обеспеченные дома. Судьба одной из них сложилась удивительно: она фактически заменила мать девочке, которую воспитывала, обрела смысл в жизни, познала цену бескорыстной детской верности и любви.
     Открыли третью бутылку шампанского. Хлопка не было, но Таня догадалась об этом легко: будто льдышки налетели друг на друга, зазвенел хрусталь, сдвинули бокалы, голоса смех и - затихло. Закусывали. После третьей бутылки знала точно - домой ее сегодня не повезут. А ведь был уговор: субботы с воскресеньями - ее законные выходные. Так было определено условиями договора полгода назад, когда она только нанялась к Минаевым гувернанткой. Всю неделю Таня с девочкой, а уж выходные - это жизнь для себя. Но один раз уступила - Лида с Андреем вернулись из ресторана поздно: оставайся до утра, везти тебя сейчас через всю Москву, утром обратно - какой смысл, оставайся! Осталась. Вот и вошло в привычку, теперь как выходной - причина: то банкет, где необходимо встретиться с нужными людьми, то театр, а сегодня вот гостей позвали.
     Таня тихонько вывела Настеньку из спальни, включила свет в ванной. Настеньке ничего не надо объяснять, она уже давно смекнула: раз Таня повела ее в ванную, значит, остается. А остается, значит, они обязательно перед сном поговорят о чем-нибудь интересном, Таня много всякого знает. Настенька под душем смирно, а когда Таня закутала ее в махровую простыню и взяла на руки, девочка прижалась горячей распаренной щечкой к ее щеке:
     - Мама Таня...
     - Нельзя так меня называть, ты знаешь, - сказала Таня, - я Таня, просто Таня, а маму твою зовут Лида.
     - Знаю, - вздохнула Настенька, - а вот у одной девочки было две мамы...
     - Не фантазируй. Давай спать.
     - Не хочу, сначала расскажи про волшебную поляну.
     - Ты про поляну сто раз слышала.
     - Нет, Хочу про поляну.
     - Ну слушай... На опушке леса под жарким солнышком цвели на поляне синие цветы. А еще наливались соком ягоды земляники. Та поляна была волшебной, там никто никогда не сердился, не ссорился, не говорил плохих слов. Даже звери на той поляне не рычали, даже комары не кусались...
     Настенька засыпала. Про поляну она слушала часто, но не надоедала придуманная Таней история про поляну и все разговоры после. А еще дежурный вопрос в конце: Мы с тобой на ту поляну поедем? Сегодня не успела спросить, сморило девочку.
     - Татьяна, ты жива еще, моя старушка? - шелест юбки, стук каблуков и приторный запах дорогих сигарет пополам с французскими духами. Лида ворвалась в спальню, плюхнулась в кресло рядом с Настиной кроваткой.
     - Заснула? - разочарованно спросила Лида. - А я хотела, чтобы она гостям что-нибудь спела.
     - Нечего из ребенка Арлекино делать, - строго сказала Таня. - Что тебе Настя, игрушка? Иди к гостям, я тоже буду ложиться...
     Ушла. Отношения между ней и Таней совсем не походили на отношения между хозяйкой и гувернанткой. Капризная, взбалмашная Лида не обижалась на Таню за резкий тон и справедливые укоры. Знала, что уж тут прикидываться: плохая мать, и Настя для нее игрушка, забава. Все ее материнские инстинкты легко удовлетворялись новыми игрушками, платьицами-джинсиками, бантиками-заколками. А черновая работа - кормить, мыть, учить девочку не коверкать слова, терпеливо сносить капризы - это Татьянино. Гувернантка она. Деньги за это получает.
     Да, денег ради пошла Таня в гувернантки. В библиотеке где она работала, платили копейки. Устала от долгов, от того, что даже маленькие желания не сбывались. А тут еще и большое желание поселилось в душе. Прочитала в православном журнале о параходном паломничестве в Иерусалим. Шестьсот долларов. Две недели. Святая земля... Для кого-то это не деньги. А она подсчитала - ей и за пять лет не скопить. А ей, душе православной, Святая земля давно снилась. Даже вырезки из газет делала. Все об Иерусалиме. Шестьсот долларов...
     И - рискнула. Решила: заработаю, скоплю. Сделаю себе подарок. И вот ради этого себе подарка оказалась она в этой странной, пугающей ее семье. Лида красивая. Темные волосы до плеч, глаза - маслины. Тонкий профиль. Настенька похожа на нее. Андрей - тот слегка полноват, излишне кудряв, не красавец, но есть в нем та самая респектабельность, которая не оставляет его без женского внимания. Был женат, имеет сына, но однажды вот встретил в каких-то случайных гостях Лиду... А Лида жила в общежитии, никаких перспектив на будущее. Сначала встречались тайно, потом он снял ей квартиру, потом наметилась в их жизни Настенька. До сих пор так и не расписались, но купили квартиру, девочку Андрей записал на себя.
     Благополучие обрушилось на Лиду неожиданно, и от него, как от избытка свежего воздуха, она захмелела. Хотелось большего, большего. Она поднимала планку все выше. Андрей брал все новую высоту. Поменяли квартиру, выбросили старую мебель, завели собаку, на Новый год слетали во Францию, Собрались в морской круиз по Скандинавии, купили иномарку... Лида обожала, как она выражалась, травить девок. Это значит, наведя макияж, надев фирмовое, купив коньяк и коробку конфет, пойти в общежитие к подругам. Подруги зеленели от зависти, но на все голоса щебетали вокруг Лиды. Лида торжествовала, хотя изо всех сил старалась это не демонстрировать. После такого "сеанса одновременной игры" она приходила домой в отличном настроении. А Андрей, Андрей все работал. Он возглавлял какую-то строительную фирму, мотался по области, домой приезжал поздно. И не очень вникал в Лидины проблемы. Но когда она, едва Настеньке исполнилось полгода, попросила его нанять гувернантку, он опешил:
     - Ты что? Сидишь дома, не работаешь, какую тебе еще гувернантку?
     Поссорились. Помирились. Таня была третьей гувернанткой в их доме. Двое до нее ушли по собственному желанию. Таня догадывалась, почему. В доме тягостно жилось и тягостно дышалось. Здесь каждый жил для себя. И звонкий колокольчик Настиного смеха казался здесь инородным, чужим. Настенька еще не умела жить для себя. Даже на земляничную поляну она не хотела одна, а непременно с Таней.
     Шестьсот долларов. Святая земля... Скопила денег. Взяла отпуск. Настя плакала и просила приезжать быстрее. Лида нервничала - как я без тебя справлюсь? Андрей иронизировал: Тань, проконсультируй мать, когда у ее дочери обед, когда "тихий час", а то ведь все перепутает. Лида огрызалась и называла Андрея занудой. Уехала. И Святая земля, желанная, виденная во сне, сотни раз пропущенная через сердце, стала явью. Но нет-нет и возникало перед Таней личико еще недавно совсем чужой девочки, ее мягкие кудряшки, забавный лепет. Скучала, ой, как скучала Гувернантка Таня по своей воспитаннице.
     ...Так сложилось: сразу после рождения Таня тяжело заболела. Дали инвалидность, с ней и пошла по жизни, прихрамывая, шагом неуверенным, осторожным. А потом свыклась с бедой, приняла ее как верную попутчицу, знала: семьи ей не иметь, детей у нее не будет. Закончила институт. Потом работала с десяти до шести. В выходные вязала, читала, гуляла, помогала по силам маме. И вдруг эта девочка... Сердечная и такая неожиданная привязанность. Радость за каждое новое освоенное слово. Паническое беспокойство, если затемпературит, тихое счастье, когда в руке покоится теплая детская ладошка. Ходили лечить зуб.
     - Тань, я боюсь, больно будет...
     - А ты глазки закрой и повторяй: "Не боюсь, не боюсь", боль испугается и убежит от тебя без оглядки.
     - К кому убежит, к тебе?
     - Ко мне. Я тоже глаза закрою и тоже скажу: "Не боюсь..." Она дальше побежит. И все ее будут гнать.
     - Да? Тань, мне ее жалко!
     - Кого жалко?
     - Боль. Все ее гонят...
     Вылечили зуб. И устроили праздник. Усадили кукол вокруг стола, зайца, медведя, трех солдатиков. Пир на весь мир. Вечером приехали родители. Таня с Настей им про зуб и про одержанную победу. Андрей поохал для приличия, выпил чаю и тут же на кухонной кушетке отключился - устал. Лида посмеялась и села за телефон, говорила долго с какой-то подругой Сонечкой, только что вернувшейся из Америки. Потом накинула плащ, выпорхнула из дома - косметичка ждет. Таня вздохнула: почему так получается? Бог дал ребенка, свет в окошке, а матери нет до него ни какого дела, как чужая тетка, погладит по головке, хохотнет на ее проблемы. А у Тани такое желание отдать ребенку всю себя, а ребенка нет и не будет. Странно? Несправедливо? Кто знает...
     Вернувшись из отпуска, она сразу же бросилась к телефону.
     - Таня приехала, моя любимая Таня! - Это Настенька.
     - Я измучилась без тебя, почему ты так долго? - это Лида.
     И она осталась.
     Андрей и Лида в очередной раз "сцепились". Лида зашлась в истерике, Андрей назвал ее дурой, ушел.
     - Вернись! - закричала она ему с балкона. - Вернись, а то я за себя не ручаюсь.
     Хлопнула дверца машины - уехал. Лида всхлипывала в ванной, Таня привычно капала ей в чашку валокордин, Настенька, привыкшая к родительским ссорам, спокойно раскрашивала фломастером новую "раскраску". Затихнув, Лида, положив на лицо маску, прилегла.
     - Посиди со мной, - попросила Таню. - Скажи, почему мне так не везет?
     - Тебе везет. У тебя умненький здоровый ребенок, обеспеченный муж. Ты молодая, красивая.
     - Он не любит меня, - опять всхлипнула Лида. - Он мне изменяет, я чувствую это, чувствую...
     - Изменяет - это что? - подняла от фломастеров голову девочка.
     - Не встревай в чужие разговоры, - прикрикнула Лида.
     - Настя, - попросила Таня, - пожалуйста, полей в гостиной цветы, мы ведь хотели с утра, да забыли.
     Настя ушла.
     - Так вот, - Таня строго взглянула в Лидины глаза. - Если хочешь сохранить семью, не раскисай. Андрей только и видит, что твои истерики. Кому это понравится? Дома почаще бывай, к ужину его жди. А то ты как чужая в доме. А Настя? Она ведь меня мамой называет, не дело это...
     Лида будто и не услышала Про Настю:
     - Да, я чувствую, он мне изменяет. Если он меня бросит, я не переживу.
     Таня еще раз с удивлением посмотрела на Лиду. Она хорошо понимала, что Андрея она не любит. Бросившись в его объятия, она прежде всего рассчитывала выбраться из опостылевшего общежития, из нищеты, прозябания. Жадно наверстывая упущенное, торопилась, гнала, покупала бесконечные тряпки, мебель, рвалась на курорты, обожала рестораны. А Андрей уже тяготился ею. Он все чаще задерживался на работе, стал приходить навеселе. А один раз посетовал Тане:
     - Ну, баба ненасытная, вот связался...
     - Андрей, - Таня испугалась этих слов, от них повеяло холодом, бедой, и прежде всего на ее любимую Настеньку. - Андрей, у тебя ребенок, ты в ответе за него, девочка не может расти без отца.
     - А мой Павлик может? Я же его ради этой истерички бросил. Запутался я, Татьяна, запутался. С той женой не развелся, с этой не расписался. А сейчас вот увлекся женщиной... Она у нас в офисе переводчица...
     - Андрей, - взмолилась Татьяна, - ну зачем мне это знать, разбирайтесь сами.
     - Нам уже, Таня, не разобраться.
     В один из вечеров он пришел пьяный. Они долго выясняли отношения за закрытыми дверями. Лида всхлипывала, Андрей сквернословил. Потом стал бить ее, вытолкнул из спальни.
     - Убирайся, катись в свое родное общежитие!
     Лида стала биться в истерике. Она каталась по полу, рвала на себе волосы. Андрей не выходил. Таня поставила ей раскладушку рядом с кроваткой дочери - успокойся, ложись спать. Но Лида бесновалась. Она схватила спящего ребенка, убежала на кухню, закрыла дверь.
     - Таня, спаси меня! - кричала перепуганная девочка.
     - Открой! - Таня дергала ручку двери.
     - Не открою!
     - Пожалей Настеньку.
     - А меня кто пожалел?
     Таня металась от спальни к кухне.
     - Андрей, выйди, она напугает девочку.
     Андрей молчал.
     - Лида успокойся ради собственного ребенка.
     Лида рыдала.
     В тот раз она все-таки помирила их. Лучше худой мир, чем добрая ссора. Таня с Настенькой уехали на дачу, которую снял Андрей. Теперь они жили в тишине, гуляли, читали, фантазировали. И вот однажды...
     - Пойдем завтра на земляничную поляну, - торжественно объявила Таня девочке.
     Она заранее присмотрела ее. Рядом с дачей, мимо неглубокого овражка, справа от березовой рощицы, сплошь усеянная капельками земляники. Уложив Настеньку спать, Таня прибегала сюда не раз. Нет, еще рано, через неделю. Ягоды уже совсем покраснели, через денек. И вот - сегодня!
     Два человека отправились в путь к поляне, волшебной, земляничной, где никто никогда не обманывает и не говорит плохих слов, где все живут и радуются.
     - И бабочки?
     - И бабочки.
     - И эти... лягушки?
     - А лягушки на поляне очень красивые, они умеют летать как бабочки. Их от бабочек и не отличишь совсем.
     Беседуют тихо. Два человека, вытянувших два таких разных жизненных жребия. Две женщины, одна маленькая, в ярких фирменных брючках с фиолетово-розовым рюкзачком, любящая весь мир и рассчитывающая на взаимность. И другая, рано повзрослевшая, познавшая нужду, печаль и нездоровье. Разные? Нет, одинаковые. Потому что и та, и другая оказались не особенно нужными в этой жизни. Но одна не знала об этом, другая знала очень хорошо. И эти два не нужных ни кому человека оказались очень нужны друг другу. Таня знала, что ни кого дороже в ее жизни не будет. А Настя, Настя, разделила с самым дорогим ей человеком свою радостную дорогу к земляничной поляне.
     Пришли. Ягоды пахнули ароматом, синие мелкие цветочки легли у ног. Девочка осторожно вступала по высокой траве, боясь ненароком раздавить ягоду. Они собирали землянику, лежали на спине, любуясь облаками, потом устроили царскую трапезу - белый хлеб с сыром, помидоры, чай из термоса. И уже заканчивали трапезу, машина...
     На их волшебную поляну въехала машина. Мама, папа, а еще женщина в желтых брюках, мужчина в темных очках.
     - Вот вы где, - обрадовалась Лида, - а мы вас ищем, ищем.
     Расстелили клеенку, достали шампанское, коробку конфет, фрукты.
     - Наши друзья, - Лида кивнула на гостей. - Завтра уезжают в Америку, вот решили проводить их на природе.
      Выпили. Разговорились. Гость в темных очках стал рассказывать анекдоты. Лида принесла из багажника еще одну бутылку. Потом Андрей пошел за хворостом - костер, шашлыки!
     - Это волшебная поляна, здесь нельзя разводить костер, - дрогнувшим голосом тихо сказала девочка.
     - Ну, Татьяна, глупости внушаешь ребенку, уволю, - шутливо пригрозил Андрей.
     - Вы отдыхайте, а мы пойдем прогуляемся, - взяла Таня девочку за руку.
     Они ушли в ближайший березовый лесок. Совсем рядом раздавался смех, повеяло дымком. И гуляли-то недолго. А вышли к поляне, там уже танцевали. Весело прогибаясь в такт музыке, танцевала Лида, откинув черные волосы, сбросив босоножки. Андрей неуклюже раскачивался из стороны в сторону, больше для порядка чем для удовольствия. Женщина в желтых брюках подпрыгивала выше всех и с каждым прыжком лихо вскрикивала. Мужчина в темных очках был уже вовсе без очков и отплясывал почти вприсядку.
     - Давайте к нам, - крикнул Андрей, - Настенька, смотри, какая у тебя красивая мама...
     - Ты обманываешь, - крикнула в ответ девочка, - я слышала как ты говорил Тане что она старая и уродина...
     Лида остановилась. Она быстро подбежала к Андрею и отвесила ему пощечину. Потом подошла к Тане:
     - Если уж кто уродина, так это ты, - и она что есть силы толкнула Таню. Таня не ожидала. Она упала навзничь и, прежде чем закачались над ней небеса, услышала детский душераздирающий крик:
     - Не трогайте мою Танечку!
     Тане дали воды, помогли подняться. В стороне под одинокой сосной сидела и плакала Лида. Все. Тот нервный, дерганый и не красивый танец живота на земляничной поляне был их последним танцем. Андрей отвез в общежитие Лидины вещи, врезал новый замок и уехал в загранкомандировку. Лида не хотела ни кого видеть, рыдала, даже пыталась наложить на себя руки. А Таня привезла Настеньку в свою однокомнатную квартиру за городом, упросила маму - пусть поживет?
     - Да пусть живет, разве жалко?
     И живет Андрей не показывается. Таня сама звонит иногда Лиде и говорит, что все в порядке пусть не волнуется. Она и не волнуется. Привыкла - когда девочка с Таней, всегда все в порядке. А совсем недавно, перед самым сном, когда Таня по привычке присела на краешек кровати к девочке, чтобы немножко поговорить, Настя грустно и очень по-взрослому спросила:
     - Ты зачем меня тогда обманула? Сказала, что поляна волшебная, что там никто никогда не ругается, а дядька тот ругался, плохие слова говорил, а папа обманул маму, а мама кричала, дралась...
     - Прости меня. Я перепутала. Я привела тебя на другую поляну. Давай завтра встанем пораньше и пойдем на ту, настоящую. Это далековато, но мы дойдем, мы встанем пораньше...