Одним из важных разделов православной догматики и богословия является учение о Церкви. Если времена двух первых Вселенских Соборов были эпохой тринитарных споров, когда в постановлениях Никейского и Константинопольского Соборов выкристаллизировалось из Священного Писания и Предания православное учение о Святой Троице, а время последующих Соборов, включая последний, VII Никейский Собор, - эпохой христологии, когда учение о Христе, органически содержавшееся в Евангелии, приняло форму догмата, то последние века выдвинули на первый план богословских изысканий экклезиологические проблемы. Учение о Церкви - это основная граница, разделяющая православный и неправославный мир. Учение Церкви о Церкви остается невыясненным для многих христиан и поэтому вызывает частые сомнения и недоумения. Одни отождествляют Церковь с церковнослужителями и священнослужителями и на основании их этического и интеллектуального уровня делают свои выводы о самой Церкви (это примитивное конкретное мышление); другие, напротив, смотрят на идею Церкви как на абстракцию, и поэтому произвольно манипулируют тезисами и текстами, не считаясь с Церковью как с исторической реалией. (Для таких взглядов характерен адогматизм, а в последнее время экзистенциализм.) Понятие о Церкви то расширяется до пределов космоса (оригенизм и софиология: "Церковь - это литургисающий космос", С. Булгаков), то сужается до пределов общины: секты и группы верующих во Христа (протестантизм), то прилагается к любой религии независимо от ее содержания вплоть до сатанических религий (суперэкуменизм и теософия), то признается одна будущая небесная Церковь, членами которой могут стать люди различных конфессий и даже неверующие, в зависимости от их нравственного уровня (либеральное христианство). Здесь религия сводится к понятию нравственности, этики и, теряя догматическое содержание и мистическую глубину, низводится до утилитарных норм поведения. Центром такой религии становится не Бог, а человеческое общество; целью - не богообщение, а польза, которую личность может принести коллективу.
     Такая безрелигиозная религия может действовать под маской нетрадиционного христианства. Современная интеллигенция, будучи преимущественно интеллигенцией технократической, лишенная традиций и аристократизма прежних поколений, склонна в своей значительной части игнорировать или отвергать Церковь. Для нее Церковь представляется антиподом свободы, системой запретов, в рамках которой не может проявляться индивидуальное творчество тех, кто желает экспериментировать с религией, как физики в своих лабораториях. Принцип иерархии, подчиненности, необходимый для борьбы с эгоизмом и своими страстями, им чужд. Напротив, они привыкли смотреть на человеческий рассудок как на универсальный инструмент, который может своими силами вскрыть все тайны бытия физического и духовного миров, поэтому они склонны, едва соприкоснувшись с религией, повторить слова Уитмена: "Скажи мне, кто прошел дальше всех, чтобы мне пройти еще дальше". Если им не удается превратить Церковь в полигон для испытания своих изобретений и идей, то такие попутчики вскоре порывают с ней и называют себя "свободомыслящими христианами" или "христианами для себя". Затем у них начинается полоса богостроительства, а если находятся сообщники, то церковного строительства.
     Близко к ним стоят модернисты, которые не отрицают Церковь, но считают ее эволюционирующим организмом и поэтому стараются приспособить к вкусам и понятиям современного им общества. В этом случае не мир идет за Церковью, а Церковь идет за миром. У экспериментаторов и модернистов нехватает религиозной интуиции, чтобы отличить вечное от временного, духовное от материального, нехватает культуры мысли, чтобы увидеть предел и границы возможностям человеческого разума, за которыми простирается область тайны и веры, нехватает нравственного чувства, чтобы ощутить и понять свою греховность, необходимость изменить себя по идеалу Церкви, а не Церковь изменить по своему подобию. У них нехватает аристократизма духа, чтобы оценить значение преемственности и традиции. В настоящее время нередко можно услышать вопрос: "Я верю в Бога и принимаю Евангелие. Зачем нужна Церковь?"
     Всякий организм может существовать только в своей жизненной среде, вне ее он погибает. Церковь - это жизненная среда христианина, это духовная атмосфера, которой он дышит. Церковь - это мистическое тело Христа Спасителя. Церковь земная и Небесная неразрывно соединены друг с другом в Духе Святом. В земной Церкви открывается Небесная Церковь; она реально присутствует в каждом богослужении. Церковь - это царство Божие, начинающееся на земле и продолжающееся в вечности. Церковь всегда обращена к вечности, она приготовляет человека для вечности. Церковь в апокалиптических пророчествах представлена в образе Матери, рождающей в муках ребенка. Церковь в муках и боли рождает каждого христианина для вечной жизни. Онтологический аспект Церкви - это Церковь как реализация Божественных обетований, как динамика духовной жизни, как поле Божественных сил и энергий, в которое включается человеческая душа.
     Церковь - это единство любви человека к Богу и людей друг к другу. Здесь психологический аспект Церкви. У человека есть потребность к общению: собираются вместе родные, сходятся друзья; первые - в знак солидарности, вторые - в силу общности взглядов и интересов. Человек ощущает в этом общении душевную помощь и поддержку. С друзьями горе становится более легким, а радость увеличивается. Если человек делится с друзьями тем, что имеет, то становится как бы богаче, если прячет это от других для себя, то становится беднее. С друзьями его жизнь как бы расширяется, становится более полной и емкой. А Церковь - это воплощение высшей духовной любви в главных ее проявлениях: в молитве и таинствах.
     В искреннем общении с друзьями образуется некое поле единства, которое продолжает связывать их даже на расстоянии. В Церкви это - поле благодати Божией и единство веры, высшая форма реализации любви в общей молитве и в мистическом соучастии в таинствах. Церковь - это световой круг, за пределами которого лежит мир с его нераскаянными грехами и страстями, с его эгоизмом, бегущим от Бога в область хаоса, в никуда.
     Многие недоумевают: "Зачем нужна совместная молитва? Дома наедине с самим собой молиться спокойнее, легче и лучше". Церковь - это единство в молитве. Малые капли дождя собираются в один поток, под мощным напором которого не могут устоять даже каменные глыбы. Свет множества свечей сливается в одно сияние, озаряющее огромное пространство храма. Молитва Церкви - это световой столб, устремленный к небу, молитва одного человека - это только вспыхнувшая искра. Но церковная молитва больше, чем молитва всех людей, находящихся в храме, которая вменяется каждому как его собственная молитва. В храме вместе с людьми молятся святые и Ангелы, поэтому в богослужении участвует вся полнота Небесной и земной Церкви. В этом тайна Церкви.
     Духовная жизнь - это непрестанная битва с силами ада, с духом мира и со своими страстями. В Церкви христианин чувствует себя как в непобедимом войске, вне Церкви он один выходит на сражение с демоническими силами греха и зла. Храм - это духовная скала, вершина которой касается неба. В храме, не сливаясь, а взаимно проникая друг в друга, соединяются три сферы духовного мира, именуемые небом, космосом и преисподней. В храме пространство трех миров как бы предельно сжато до плотности большей, чем плотность алмаза. В качестве примера возьмем популярную в наше время космогоническую гипотезу о первичном сверхплотном веществе, из которого, по этой теории, образовался космос; объем его был таков, что вся метагалактика могла бы уместиться на ладони. Для нас это, конечно, только образ той концентрации пространства и времени, когда вся священная история и вся вселенная (видимый и невидимый миры) пребывает в храме не как в своей модели, а реально. В храме время в циклах и ритмах богослужения принимает свойство вечности, а вечность открывается в человеческом сердце через соприкосновение с благодатью. Встреча души со Христом в молитве и таинствах Церкви - этот поразительный опыт вечности - открывается человеку как новая жизнь, где все иное, неведомое и неповторимое.
     Многие не понимают смысла церковных обрядов. Это знаковая система, особый символический язык, в котором заключено и зашифровано Божественное откровение, это - мистическое в!идение христианскими подвижниками духовного мира и путь к этому в!идению; то, что в Библии написано словами, в храме воплощается в символах и обрядах.
     Не только с мистической, но даже с утилитарно-психологической точки зрения храм выделяется как место, специально посвященное молитве и богослужению, отличающееся от мирских жилищ с их земным бытом, где на самих вещах лежит печать тревог и забот их хозяев, где обычная обстановка, по закону ассоциативных связей, погружает мысль в круговорот земных дел и забот.
     Храм - это место, где каждый предмет является священным символом, напоминает о вечности. Церковь - духовное училище. Те, кто сомневается в необходимости Церкви, забывают, что свое образование или профессию они получили не в своей комнате, а в школах и училищах, получили знания от своих учителей. Основа всякого учения - это преемственность. Необходимо не только знание, но и наличие методов и традиций, согласно которым эти знания передавались бы ученикам. С гностической стороны Церковь - это непрерывный световой поток духовных знаний, идущий от Христа через Апостолов и их преемников. Вне Церкви этот свет, проходя через призмы человеческого восприятия, раздробился бы и затем погас. Кто из людей полностью мог усвоить Божественное откровение и передать потомкам во всей чистоте духовный свет?
     Нам могут возразить, что имеется Библия как Слово Божие. Но сама Библия понимается неадекватно. Церковь хранит толкование Библии, восходящее к апостольскому преданию, и богослужение как аналог Библии. Вне Церкви не только затемняется и теряется смысл Священного Писания, но вне Церкви ветхозаветной и новозаветной не существовало самого свода библейских книг; вне Церкви не могло бы произойти разделения книг на канонические, неканонические, апокрифические. Вне Церкви не был бы составлен святоотеческий комментарий этих книг, так как не существовало бы экзегетических и герменевтических традиций. Каждому предоставлялось бы понимать Библию по мере сил и знаний, которые всегда недостаточны, а также под воздействием своих страстей и гордыни, которые часто властвуют над рассудком. Такой человек оставался бы в кругу своих собственных представлений без объективных ориентиров. Вне Церкви христианство превратилось бы в аморфное, расплывчатое учение, не существовало бы догматики как различия метафизической истины от метафизической лжи. Тот, кто не предает значения догматам, забывает, что каждый догмат - это истина, напоенная вечным светом, которая вносит в душу и сознание человека жизнь и свет, делает ее способной к богообщению. Ложные догматы - это искаженное представление о Божестве, ложь против Бога, которая вводит в душу и ум смерть и распад, а ересь - это инъекция яда, впрыснутая в главный нерв человеческого сознания. Вне Церкви не было бы различия между мировоззренческой истиной и ложью, Православием и ересью. Вне Церкви не существовало бы знакового языка икон, обрядов, священных предметов храма, самого богослужения, объединяющего людей в ее едином сердце. Вне Церкви люди с духовными и мистическими потребностями принуждены были бы создавать свои собственные знаковые индивидуальные системы, которые, возможно, фиксировали бы образы их подсознания, придавая этим образам сакральное значение. Религиозное искусство вне Церкви выродилось бы в абстракцию или в поэтические иллюстрации - аллегории индивидуальных состояний; при этом демонические образы, всплывающие из недр подсознания, из глубин души, могли бы восприниматься как видения духовного мира. Вне традиций священные символы, оторванные от корня, искажались бы и заменялись новыми, а так как человек по своей греховности и страстности ближе к демоническому миру, чем к небу, то эти знаки и образы стали бы проявлением демонофилии, как в современном авангардном искусстве.
     Народ в световом поле Логоса превращается в Церковь, в духовное тело, объединенное любовью и верой, единой целью и общностью средств (священной символикой). Народ вне Логоса превращается в толпу, живущую концентрированными страстями и импульсами своего темного подсознания. В Церкви человек созидается как личность (духовно-нравственная монада), вне Церкви высшей ценностью объявляется или безличностный коллектив, или индивидуальность. Личность - это выявление и реализация целевой идеи человека, то, что сближает людей между собой. Индивидуальность - это те свойства человека, которыми он отличается от другого; характерно, что у современных светских философов понятие личности слилось с гиперболизированной индивидуальностью и внецерковное религиозное искусства занято поисками возможностей выявления и отражения индивидуальности или замещения ее абстракциями. Одним из средств этого служит гиперболизированный смех и гиперболизированный ужас - атрибуты демона.