Проповедь апостолов и их преемников стала почвой, на которой сформировались все духовные школы христианского Востока. По мере того как Церковь расширялась географически, христианские учителя сталкивались с культурными традициями, отличавшимися от той, в которой сформировалась апостольская община. Происходил сложный и временами болезненный процесс осмысления богооткровенной религии как пути ко спасению, не обусловленного рамками еврейской национальной традиции. Благовестие о Боге воплотившемся, распятом и воскресшем долгое время оставалось "безумием" для эллинистического мира (ср. 1 Кор. 1:23), который должен был созреть для своей Пятидесятницы, найти свой подход к тайне Боговоплощения. Рожденное в ином культурном измерении, сознание эллинского мира требовало и иного педагогического подхода со стороны христианских дидаскалов. Опыт апологетов показывал, как трудно было донести истины Откровения, научить опыту жизни во Христе античное общество. Эта задача была блестяще выполнена катехизическими школами древнего мира, о которых и пойдет речь.
Нет оснований полагать, что возникновение огласительных училищ произошло внезапно. Оглашение являлось неотъемлемой частью духовной и литургической жизни Церкви. Так, например, община римских христиан, судя по археологическим1 и нарративным2 данным, имела обширный институт катехуменов, которые окормлялись епископами, пресвитерами и дидаскалами. Во II веке в Риме уже действовала христианская богословская школа под руководством святого Иустина Философа.
Самым ярким и интересным явлением этого периода было Александрийское огласительное училище. Благодаря своему географическому положению Александрия стала центром стечения самых разнообразных культур, традиций и школ, обосновавшихся здесь задолго до появления христианства. Знаменитый Александрийский Музей насчитывал около семисот тысяч книг, в числе которых были произведения античных философов, поэтов и врачей, многочисленные списки Септуагинты, зороастрийские книги, трактаты по вавилонской астрологии и многое другое. Вполне закономерно, что лучшая христианская духовная школа древнего мира возникла и развилась на столь благоприятной почве. Огласительное училище неизменно сохраняло главную практическую цель, каковой являлись научение вере и подготовка к принятию крещения. Обучение, по всей видимости, ограничивалось "введением в христианство" с упором на чтение Священного Писания. Особенное внимание уделялось аскетической практике: богослужение и молитва чередовались с богословскими занятиями. В училище происходило постепенное воцерковление катехуменов, которые по окончании его принимали крещение и становились полноправными членами Церкви.
Однако уже во II веке, при Пантене и Клименте Александрийском, училище стало приобретать черты своего рода "христианского университета" с широким охватом учебных дисциплин3. Знаменитая трилогия Климента, его opus magnus, представляет собой не что иное, как "программу" огласительного училища Александрии. Основа "Протрептика" ("Увещания к эллинам") - лекции, подготовленные ректором для, условно говоря, "1-го курса" возглавлявшегося им училища, т. е. для тех представителей эллинистической традиции, которые заинтересовались христианством и готовились к крещению. "Педагог" представляет собой курс нравственного богословия, предназначенный, очевидно, для "2-го курса", т. е. для новокрещеных. Что же касается "Стромат", то они отражают сокровенный христианский гнозис: они предназначались для тех, кто стремился постичь возвышенное божественное знание. При такой гибкой и академически продуманной программе дидаскал Александрийской школы был не только преподавателем богословия, но и в собственном смысле "детоводителем", духовным наставником своих учеников в вере и аскетической практике. Согласно Клименту, постижение божественных тайн неотделимо от спасения, поэтому христианское образование есть исполнение воли Божией, есть христианский подвиг веры.
Трилогия Климента дает ясное представление о том, какой курс наук преподавался им в Александрийском училище. На начальных этапах студенты знакомились с науками и искусствами, составляющими "мирскую мудрость", а также со всем многообразием античного философского наследия. Затем изучалось Священное Писание Ветхого Завета, причем упор делался на поиск параллелей между античной и ветхозаветной традицией. Наконец, изучались памятники христианской письменности, в частности, Евангелия и послания св. апостола Павла. Предметом изучения было и собственно церковное Предание, которое сравнивалось с "преданиями" еретиков. Климент обращал особое внимание на опровержение гностических учений: им противопоставлялся истинно христианский "гнозис".
Почему необходимо изучение светских наук и философии? Потому, отвечает Климент, что неученый человек не сможет ни отличить истину от лжи, ни должным образом защитить христианскую веру перед ее врагами:
Некоторые же полагают весьма разумным ни с диалектикой, ни с философией дела не иметь, ни естественных наук не изучать, но довольствоваться лишь простой и чистой верой. Но это все равно, как если бы утверждали они, что никакого ухода за виноградной лозой не нужно, а достаточно лишь посадить ее, чтобы иметь потом гроздья... При уходе же за виноградной лозой... приходится пользоваться ножом, заступом и другими земледельческими орудиями... Подобным же образом свести все к истинному учению может лишь человек основательно ученый. Для защиты веры от посягательств на нее он пользуется многим и из геометрии, и из музыки, и из грамматики, и из философии4. |
Так называемые "подготовительные", или "начальные" науки, включающие в себя, в числе прочего, музыку, геометрию, грамматику и ораторское искусство, по мнению Климента, необходимы для восхождения на более высокую ступень, каковой является изучение философии5. Подготовительные науки необходимы лишь постольку, поскольку они ведут к более глубокому познанию истины. Христианин, по мнению Климента, должен быть энциклопедически образованным, однако эта образованность не есть самоцель. Ученость надлежит поставить на службу христианству, нуждающемуся в защите от нападок внешних:
Насущным делом истинного мудреца является познание. Но уважение к познанию как таковому располагает его и к наукам подготовительным... ведь в каждой из них он отыскивает оружие, содействующее защите истины. Музыка своим обусловленным мерой ритмом и гармонией аккордов учит его согласию с самим собой. Арифметика... объясняет, что большая часть вещей и их связи подчинены числовым соответствиям. Углубляясь в геометрию... он, благодаря навыку в созерцании, привыкает к умопредставлению сплошного пространства и насущного, т. е. неизменного бытия, отличного от вещей земных. Астрономия возносит его ум за пределы земли... Но истинно мудрый не останавливается на этом. Он изучает также и диалектику... Именно она учит его проникать в сущность предметов... [Истинный мудрец] должен быть знаком со всем кругом школьных наук и всей эллинской мудростью. Но сами по себе они не имеют для него никакого значения; он видит в них полезную и лишь по времени и обстоятельствам необходимую принадлежность жизни. В руках еретиков науки эти служат средством для распространения лжи и зла, в его же руках - орудием добра и истины6. |
Климент придавал большое значение изучению философии. Он считал, что не следует противопоставлять философии христианскую веру. По его учению, "философия не отвращает от веры", напротив, "мы ограждаемся ею, как неким прочным оплотом, приобретая в ее лице своего рода союзника, вместе с которым утверждаем и свою веру"7. Согласно Клименту, "путь к истине один, но в него вливаются различные потоки, соединяясь в реку, текущую в вечность"8. Одним из таких потоков является древнегреческая философия, которая есть "приуготовительное учение, пролагающее и выравнивающее путь ко Христу"9. Философия была дана эллинам как божественный дар, как "воплощенный образ (икона) истины"10; для эллинов она - такой же детоводитель ко Христу (Гал. 3:23-24), каким было для евреев Писание Ветхого Завета11. Сам термин "философия" употребляется Климентом в расширительном смысле: для него философия - не учение Платона, Эпикура или Аристотеля, но "то лучшее, что каждая из этих школ говорит о справедливости и благочестивом знании"12.
"Истинная философия", по Клименту, есть любовь к истине и стремление к познанию истинного Бога. Если у эллинов философия нередко вырождается в софистику, то для христиан она всегда остается путем к приобретению мудрости:
...Философия есть поистине искусство правильной мудрости, дающее опыт в вещах жизненно важных; она - твердое познание того, что касается Бога и человека; некое прочное и непоколебимое обладание, скрепляющее воедино настоящее, прошедшее и будущее - то, чему научил нас Сам Господь Своим пришествием или через пророков. Она неизменна как переданная от Сына... и как познанная через Него является всецело истинной. Она и вечна, и полезна для целей временных... Философами же мы называем тех, кто любит мудрость Творца и Учителя всех, то есть познание Сына Божия, а эллины - тех, кто состязается в словах о добродетели13. |
При всем уважении, которое испытывал Климент к философии, он понимал, что ее изучение является, в свою очередь, подготовительной ступенью к постижению истинной мудрости - христианского гнозиса. Поэтому после обзора античных философских систем Климент переходил к Священному Писанию Ветхого Завета: он рассказывал ученикам о его греческом переводе14 и о его "авторе" - Моисее15. Далее следовал подробный разбор "параллелей" между Моисеем и Платоном: целью этого разбора было доказать, что Платон читал Моисея и многое заимствовал из Ветхого Завета16. Учение Ветхого Завета сравнивалось также с взглядами античных законодателей - Миноса, Ликурга и Солона17. На следующих этапах изучения Священного Писания Климент обращался к опровержению гностических учений, попутно продолжая сравнивать античные концепции с ветхозаветными учениями.
Климент предлагал слушателям и курс "экзегетики" Священного Писания, касаясь таких ключевых экзегетических понятий, как библейский антропоморфизм, буквальное и аллегорическое толкование Писания18. Вопросы нравственного богословия, составлявшие основную часть подготовительного курса ("Педагог"), затрагиваются и на высших этапах обучения (нравственные увещания рассыпаны по всему корпусу "Стромат"). Мы не можем говорить о систематическом курсе "догматики" у Климента, однако несомненно, что на высших этапах обучения он знакомил учеников с основными "таинствами" христианской веры, такими как Предвечный Совет и Промысл Божий о спасении человечества19, сошествие Христа во ад и проповедь Евангелия язычникам, умершим вне веры20, и многие другие. Климент затрагивает и экклезиологическую проблематику21. Вопросы мистического богословия также находят свое отражение в труде Климента: он говорит о видении Бога, к которому призваны христиане, об обожении человеческого естества22. Характерно, однако, что у автора "Стромат" нет разделения богословия на "нравственное", "догматическое", "сравнительное" и т. д. Именно это, очевидно, понимается под "несистематическим" характером "Стромат", на который неоднократно обращали внимание исследователи.
Отсутствие у Климента четкого подразделения христианского богословия на различные области, на мой взгляд, связано с отсутствием такового деления в самом курсе наук, преподававшихся в Александрийском училище. У Климента, безусловно, была своя "система", которая, как я уже сказал, заключалась в последовательном переходе от низшего этапа к высшему: от "подготовительных наук" к философии, от философии к богословию. Но в подаче материала у Климента полностью отсутствует фрагментация, столь характерная для сегодняшней богословской школы. Христианская наука преподается Климентом как единое целое, не разделенное на те или иные области. И в этом, как мне представляется, не недостаток, но, напротив, великое достоинство того метода преподавания, который был характерен для Александрийской школы. Ученики усваивали христианскую доктрину в ее когерентности, прослеживая неразрывную связь между догматом, нравственностью, опытом молитвы и мистическим опытом.
Какую цель преследовала образовательная система, разработанная Климентом? Прежде всего, он хотел приобщить учеников к сокровищам истинного гнозиса, научить их мудрости, раскрыть перед ними тайны христианской веры. Но не меньшее значение имело духовно-нравственное воспитание учащихся:
Не природа, а обучение делает нас благими, подобно тому как обучение создает врачей и моряков... Даже и важнейшие из добродетелей могут быть достигнуты людьми, природа которых противится истине, если их в том наставляют и если те наставления принимаются... Вложенные в нас искры добра раздуваются воспитанием; учение наставляет нас избирать добро и предпочитать его злу23. |
Перейдем теперь к рассмотрению педагогической концепции Оригена, который был преемником Климента на посту ректора Александрийского училища и при котором наступил кульминационный момент в истории духовного образования в Александрии. Роль Оригена в формировании образовательной концепции христианской Церкви трудно переоценить. Он разработал и осуществил новый метод преподавания, генетически связанный с традициями Климента Александрийского и его предшественников, но качественно отличавшийся от всего, что существовало в христианской педагогике до него24.
Будучи выдающимся мыслителем, Ориген понимал, что христианская мысль должна охватить все области человеческого знания, и чем глубже преображающий дух христианства проникнет во все сферы интеллектуальной жизни общества, тем громче зазвучит проповедь Христа в языческом мире. Пламенная любовь к учености и образованию соединялись у Оригена с глубокой духовной жизнью, аскетизмом и умственной широтой.
Ориген был богословом-систематиком, создавшим монументальный труд "О началах" - первое в истории христианства систематическое изложение догматов Церкви. Кроме того, он был крупнейшим в истории Церкви экзегетом Священного Писания, истолковавшим - с использованием традиционного для Александрии аллегорического метода - все книги Ветхого и Нового Заветов. Ориген положил начало тому, что впоследствии, много столетий спустя, выросло в отдельную отрасль библейской науки - так называемую "библейскую критику": он подготовил первое известное истории научное издание Библии, в котором в шести параллельных столбцах были помещены различные греческие переводы Ветхого Завета (т. н. "Гекзаплы"). Ориген был великим церковным апологетом, автором знаменитого труда "Против Цельса", в котором христианская апологетика поднялась на новый, неведомый до Оригена уровень. Ориген был энциклопедически образованным человеком, владевшим всем арсеналом светской науки, в совершенстве изучившим античные философские системы. Наконец, Ориген был выдающимся духовным руководителем, оказавшим огромное духовно-нравственное влияние на своих современников.
Все эти уникальные качества Оригена не могли не отразиться на его преподавательском методе. В своей преподавательской деятельности Ориген ставил на первое место толкование Священного Писания и изучение христианских догматов. Однако, прежде чем переходить к чтению и толкованию Библии, он предлагал слушателям подготовительный курс, включавший в себя диалектику, физику, математику, астрономию и геометрию; затем изучались философия и богословие. В этом Ориген следовал своим предшественникам на посту ректора Александрийского училища. Уважение к античной учености царило в Александрийском училище еще со времени Пантена и Климента, и Ориген стремился поддерживать этот дух. Когда по причине увеличения числа слушателей Ориген перестал справляться с объемом преподавательской работы, он поручил ведение подготовительного курса своему ученику Ираклу, впоследствии епископу Александрийскому, а сам сосредоточился на преподавании богословия и Священного Писания.
После того, как Ориген был вынужден покинуть Александрию, он перебрался в Кесарию Палестинскую, где основал школу по образцу Александрийского огласительного училища. Курс обучения в Кесарии был примерно таким же, как и в Александрии. До нас дошло уникальное свидетельство священномученика Григория Неокесарийского, проучившегося у Оригена в течение пяти лет и в своем "Похвальном слове Оригену" рассказавшего о том, как проходило его богословское и духовное формирование под руководством великого александрийского дидаскала.
Вот что говорит святой Григорий о курсе наук, преподававшихся в Кесарийском училище Оригеном:
Он стремился возбудить и развить не только эту [высшую] сторону моей души, правильная постановка которой принадлежит одной только диалектике, но также и низшую часть души: я был изумлен величием и чудесами, а также разнообразным и премудрым устройством мира, и я дивился, хотя и без разумения, и совершенно поражен был глубоким благоговением, но, подобно неразумным животным, не умел ничего объяснить; так он возбуждал и развивал во мне эту способность другими отраслями знаний, именно посредством естественных наук он объяснил и исследовал каждый предмет в отдельности... до тех пор, пока... не вложил в наши души вместо неразумного разумное удивление священным устройством вселенной и безукоризненным устройством природы. Этому возвышенному и божественному знанию научает возлюбленнейшая для всех физиология. Что же я должен сказать о священных науках - всем любезной и бесспорной геометрии и парящей в высотах астрономии?.. Он через обе эти названные науки, как бы посредством лестницы, возвышающейся до небес, делал для меня доступным небо25. |
Таким образом, Ориген сохранял те же предметы, что преподавались до него Климентом Александрийским, однако каждый отдельный аспект той или иной науки был представлен шире и полнее. Изучалась не только философия, диалектика и логика, но и космология, а также физиология (в античном смысле этого слова), что давало возможность учащимся приобретать энциклопедическую образованность, знакомиться с самыми разными областями человеческого знания.
По свидетельству святого Григория, Ориген уделял особое внимание изучению античной философии и литературы:
Он требовал, чтобы мы занимались философией, собирая по мере сил все имеющиеся произведения древних философов и поэтов, не исключая и не отвергая ничего... кроме всех произведений безбожников... Такие произведения непристойно и читать, чтобы случайно не осквернилась моя душа...26 Со всеми же остальными произведениями я должен был знакомиться и заниматься ими... Для меня не было ничего запретного, ибо не было ничего сокровенного и недоступного; но я мог изучить всякое учение - и варварское и эллинское, и относящееся к таинствам [христианской веры] и [из области] политики, и о божественном и о человеческом - с полным дерзновением мог изучать и исследовать все...27 |
Как утверждает святой Григорий, в школе Оригена последовательно изучались все известные системы греческих философов. Однако лекции его были построены таким образом, чтобы показать взаимную противоречивость философских доктрин:
Не вводил ли он меня в эту борьбу учений и противоречия философов друг другу и их разделения, из которых одни противостоят учениям других, одни держатся одного, другие - другого, одни соглашаются на одно, другие - на другое; и все имеют желание заниматься философией и объявляют об этом с того времени, как только впервые обратились к ней?..28 |
Вводя учеников во все многообразие античного философского наследия, Ориген учил их ориентироваться в нем, отличать белое от черного, истинное от ошибочного. Ориген не просто представлял учащимся те или иные античные учения, он интерпретировал их в христианском духе, применял к ним критерий соответствия христианскому Благовестию:
Чтобы и мне не потерпеть того же, что случилось со многими, он не вводил меня в какое-либо одно из философских учений и не внушал примыкать к ним, но приводил меня ко всем, не желая, чтобы я был несведущ в каком-нибудь эллинском учении. Но он и сам шел вместе со мною впереди меня и вел меня за руку, как бы во время путешествия, на тот случай, если встретится на пути что-нибудь неровное, потайное или коварное... Он собирал все, что у каждого философа было полезного и истинного, и предлагал мне, а что было ложно, выделял, как другое, так в особенности то, что по отношению к благочестию было собственным делом людей29. |
Ориген старался привить своим ученикам вкус к диалектике, к четкости и упорядоченности мысли:
Ибо многообразна эта часть философии (т. е. диалектика), приучающая не безрассудно и не как случится то соглашаться на доказательства, то от??????? ??, ?? ????? ???????????...30 |
Исключительное внимание уделялось в школе Оригена изучению книг Священного Писания. Если преподавание других предметов Ориген мог поручить кому-либо из своих учеников, то библейскую экзегетику он оставлял для себя. В описании святого Григория Ориген предстает как экзегет, от чьего проницательного духовного взора не могло укрыться никакое самое сокровенное речение Священного Писания. Григорий называет Оригена "слушателем" Божественного Логоса, через которого Сам Логос открывал истину ученикам. Именно через призму Оригеновых толкований ученики Кесарийской школы постигали смысл книг Ветхого и Нового Заветов:
...Он сам истолковывал пророческие вещания и изъяснял то, что было темным и загадочным, какого много в священных изречениях... Он прояснял и выводил на свет, встречалось ли что-нибудь загадочное, потому что он был способным и в высшей степени проницательным слушателем Божиим... [и] потому что Первовиновник всех этих изречений, Который вещал... пророкам и внушал все пророчества и таинственные и божественные речи, так почтил его, как друга, и поставил истолкователем их. Что Он через других сообщал только в неясных намеках, то чрез сего мужа сделал предметом обучения... Этот величайший дар имеет от Бога сей муж, получивший с неба и превосходнейший жребий быть истолкователем божественных слов людям, воспринимать божественное как бы из уст Божиих и изъяснять людям, как это доступно для человеческого слуха31. |
Особенно драгоценны для нас свидетельства о преподавательском методе Оригена, сохраненные святым Григорием. Важнейшей заботой великого дидаскала было привить ученикам вкус к самостоятельному осмыслению изучаемого материала. Ориген прекрасно понимал, что его задачей является не преподать учащимся некую сумму знаний, но научить их самим отвечать на вопросы, возникающие в процессе изучения той или иной науки. Подобно другому великому педагогу, Сократу, Ориген не давал ученикам готовые ответы на вопросы, но убеждал каждого ученика доказательствами из его же собственных уст:
Терния и волчцы и всякий род диких трав и растений - сколько их в изобилии произрастила моя беспокойная душа, так как она была неупорядочена и нерассудительна, - все это он обрезывал и удалял своими изобличениями и запрещениями. Он нападал на меня и особенно своим сократическим способом доказательства иногда повергал меня на землю, если видел, что я, как дикая лошадь, совершенно сбрасывал узду, выскакивал на дорогу и часто бесцельно бегал кругом, пока убеждением и как бы принудительной силой - доказательством из моих собственных уст - как уздой, снова делал меня спокойным. Сначала мне было тягостно и небезболезненно, когда он приводил свои доказательства, так как я не привык еще к этому и не упражнялся в том, чтобы подчиняться доводам разума; но вместе с тем он и очищал меня32. |
Воспитывая учеников и будучи их наставником не только в науках, но и в духовной жизни, Ориген, как мы видим, был неумолим ко всему тому, что препятствовало юной душе познать плоды истины. Не следует думать, что ученики Оригена обладали необыкновенными способностями или что они все отличались равным благочестием. Многие ученики требовали от Оригена больших педагогических усилий, терпения и вдумчивого подхода. Как можно предположить, сам святой Григорий был одним из таких "трудных" учеников, с которым Оригену все же удалось справиться:
...Он овладел мною и со свойственным ему искусством как бы земледельца осмотрел и проник не только в то, что видимо всем и усматривается на поверхности, но глубоко вскопал и исследовал самые внутренние основания, ставя вопросы, предлагая [на разрешение] и выслушивая мои ответы; когда он усматривал во мне что-либо не непригодное, небесполезное и не исключающее надежды на успех, он начинал вскапывать, перепахивать, поливать, все приводил в движение, прилагал все свое искусство и заботливость33. |
Ориген покорял сердца своих учеников не интеллектуальным превосходством, но искренним словом христианской проповеди и глубоким благочестием:
Он стремился не просто одолеть меня своими доводами, но благоприятным, человеколюбивым и благородным расположением спасти и сделать причастником как тех благ, которые проистекают из философии, так и других, особенно тех, которые Божество даровало ему одному превыше многих, или, может быть, превыше и всех нынешних людей...34 |
Между Оригеном и его слушателями не было той дистанции, которая нередко отделяет учителя от учеников. Несмотря на свое высокое положение, Ориген не обращался с учениками, как начальник с подчиненными, не унижал их и не старался во что бы то ни стало добиться беспрекословного послушания. Учителя и учеников в школе Оригена скрепляла глубокая и искренняя дружба. Святой Григорий свидетельствует:
...Он поразил меня и жалом дружбы, с которым нелегко бороться, острым и сильно действующим, - жалом умелого обращения и доброго расположения, которое, как благожелательное ко мне, обнаруживалось в самом тоне его голоса, когда он обращался ко мне и беседовал со мною35. |
Как пишет святой Григорий, Ориген научил его самому главному - любви к Богу. Именно на этой любви, как на прочном основании, были построены отношения учеников с учителем:
Подобно искре, попавшей в самую душу мою, возгорелась и воспламенилась моя любовь как к священному, достойнейшему любви самому Слову, Которое в силу Своей неизреченной красоты привлекательнее всего, так и к сему мужу, Его другу и глашатаю36. |
Панегирик, написанный священномучеником Григорием Неокесарийским, мог бы показаться идеализацией образа его учителя, если бы не та искренность и автобиографичность, которая отличает это произведение от многих сочинений подобного рода. Святой Григорий оставил за кадром те негативные стороны школьной жизни, которые могли иметь место и которые почти неизбежны в любом учебном заведении. Мы не знаем о школе Оригена того, что знаем, например, о Нисибийской школе, о которой речь пойдет ниже, благодаря дисциплинарным правилам этой школы, дошедшим до нас.
От огласительных училищ II-III веков не осталось дисциплинарных правил, но остались литературные памятники, которые с несомненной достоверностью говорят нам о том, что эти училища были выдающимися центрами духовной культуры, где преподавали великие дидаскалы (такие как Климент и Ориген), откуда выходили выдающиеся ученики (такие как святой Григорий Неокесарийский), где учащиеся получали энциклопедические знания и при этом становились глубоко церковными людьми. В огласительных училищах II-III веков наука была неотделима от благочестия, богословское образование - от духовного воспитания. В этом их несомненная заслуга для христианской Церкви.
1 Ср. настенные изображения в римских катакомбах конца I - начала II вв. ^ |
3 Существует гипотеза (основанная на свидетельстве историка V века Феодора Чтеца: см. Theodoros Anagnostes. Kirchengeschichte. Berlin, 1971. S. 160), согласно которой одним из ректоров Александрийского училища был Афинагор Афинский (II в.). Знаменитое "Прошение о христианах" Афинагора является опытом библейского богословия, будучи вместе с тем одним из наиболее ранних трудов по осмыслению христианской догматики: автор раскрывает учение Церкви по таким вопросам, как домостроительство воплотившегося Логоса, сотворение мира и человека, антропология, ангелология, экклезиология и сакраментология. В "Прошении" очевиден глубокий подход к проблемам христианской аскетики и нравственности: Афинагор выступает против абортов, поощряет девство, говорит о причинах стойкости христиан перед лицом гонений. Его стиль и манера изложения свидетельствуют о положительном отношении к эллинистической культуре: в тексте встречаются поговорки из "Илиады", цитируются "Одиссея", Гесиод, орфическая поэзия, Эсхил, псевдо-Софокл, Пиндар и Еврипид, автор знаком с герметической литературой, греческой историографией и, конечно же, античной философией. Доктрина этого апологета представляет собой интересный опыт адаптации достижений среднего платонизма к нуждам христианского богословия. Если Афинагор действительно был предшественником Пантена и Климента на посту ректора Александрийского училища, то именно ему, а не им может принадлежать основная роль в превращении этого училища в "христианский университет". ^ |
4 Строматы 1, 9. Здесь и далее "Строматы" Климента Александрийского цитируются (с незначительными изменениями) по изданию: Отцы и учители Церкви III века. Антология. Составление, биографические и библиографические статьи иеромонаха Илариона (Алфеева). Т. I. М., 1996. Cc. 30-299.5}} Строматы 1, 5. ^ |
24 Осуждение отдельных ошибочных мнений Оригена на V Вселенском Соборе не снижает его выдающейся роли в деле развития христианского богословия и духовного образования. ^ |
25 Священномученик Григорий Неокесарийский. Благодарственная речь Оригену, 109-114. С. 179. Здесь и далее "Благодарственная речь" св. Григория цитируется (с незначительными изменениями) по изданию: Отцы и учители Церкви III века. Антология. Составление, биографические и библиографические статьи иеромонаха Илариона (Алфеева). Т. II. М., 1996. Cc. 165-191. ^ |
26 Весьма важная деталь: Ориген считал допустимым знакомиться с какой угодно литературой, кроме атеистической, которая "оскверняет душу". ^ |
29 Св. Григорий. Благодарственная речь, 170-173. С. 186-187. ^ |
31 Св. Григорий. Благодарственная речь, 174-181. С.187-188. ^ |