"Что учити народ, долг есть как епископа, так и пресвитера, не токмо собственный и необходимо потребный, но и первейший, указал сие Сам Спаситель Христос Иисус, когда заповедь Апостолам дал не токмо крестити, но и учити, и первее учить, а потом крестить", - убедительно свидетельствует "Книга о должностях пресвитеров приходских" и так развивает эту мысль: "Невозможно, чтобы учение не было пред тайнодействием первейшим: тайны бо без веры Тому, Который тайны приемлет, ничтоже пользует, вера же не бывает без проповедующаго" (Рим. 14). И дальше цитирует Книга Апостола Павла: "горе мне, аще не благовествую, нужда мне належит, строение мне предано" (1Кор. 9, 16-17) и от себя так говорит: "Глас сей, паче же гром Святаго Духа усты Павловыми гремящий к тебе, всяк, о пресвитере! По вся дни и легая, и востая, говори: горе мне, аще не благовествую, аще не учу благоверию и добрым делом прихожан моих". И тут же Книга предлагает пастырям послания Титу и Тимофею признать как бы к себе обращенными непосредственно, и написать их в скрижалях своего сердца, поучаясь им "востая и легая".
     Требуя от пастырей выполнения учительского долга, Слово Божие делает это под жестоким прещением "под взысканием крови погибающих от рук пастырей". К пастырям обращен грозный голос пророка Иезекииля: "сыне человеч, стража дах тя дому Израилеву, да слышиши слово от уст Моих, и возвестиши им от Мене. Когда реку грешнику, смертию умреши, ты же не возвестиши ему, ниже увещаеши, да обратится от пути своего лукаваго, и жив будет: грешник убо погибнет во гресе своем, крови же его от руки твоея взыщу" (3, 17-18). Вот как развивает это предостережение Книга должностей: "Сие прочитывая, внимай, о пресвитере! украсил тебя Господь благодатию священства, то соответствовать потщися самим делом. Называешися ангел Господа Вседержителя, то непременно обязан еси возвещати людям волю и закон Господа Вседержителя. Ангел бо значит вестника, и точно для того именуется иерей ангелом, чтобы устне его, аки источник полны были разума, и взыскали бы люди закон Божий от уст его". Приведя еще много цитат из Слова Божия, Книга кончает параграф следующим увещанием: "Зови ж, не ходи нем, многажды исходя, проси, моли, убеди внити, да наполнится дом званных, обручи приход твой единому мужу, деву чистую представити Христу".
     Утвердившись в понимании своего учительского долга, утвердиться должен пастырь и в том учении, которое надлежит ему проповедовать и утверждать. То - вера апостольская, Святой Церковью хранимая. Себе никак не может доверять священник и на себя никак не должен полагаться. "Можно ль или полезно ли есть делать что доброе, или говорить или мыслить самому от себя без свидетельства богодухновенного Писания?" - спрашивает св. Василий Великий. И отвечает так: "Если Господь наш Иисус Христос сказал о Дусе Святом, что не о Себе глаголати имать, но елика аще услышит, глаголати имать. О Себе же Самом так сказал: Не может Сын творити о Себе ничесоже. И паки: Аз о Себе не глаголах, но пославый Мя Отец, Той Мне заповедь даде, что реку и что возглаголю, - то что же говорить нам? На всякое слово надо утверждение свидетельством Божественнаго Писания".
     Учение Церкви не просто знать должен пастырь. Он должен содержать его в себе, принять в самое сердце свое, хранить, как богооткровенную Истину, молитвою очищать и взгревать сердце свое так, чтобы могло оно быть достойным вместилищем приятой в него Истины. Не в том задача, чтобы все знать, все понимать, все мочь объяснить и истолковать. "Не стыдись сознаться в незнании, учил (по поводу тайны предвечного рождения Сына Отцом) еще св. Кирилл Иерусалимский, потому что не знаешь вместе с ангелами. Для чего унываешь, человек, если не знаешь, чего не знают и небеса..." А один из первых апологетов, Тертуллиан, говорил: "Мы не нуждаемся ни в любознательности после Иисуса Христа, ни в изысканиях после Евангелия. Веруя им, мы не имеем надобности верить чему-либо иному, кроме этого". "Ничего не знать противного правилу веры - значит все знать". Если что страшно, так это не незнание чего или непонимание чего, а уверенность в том, что ты понял что-то, чего другие до тебя не понимали. "Кто понимает и исполняет слова Писания по своему разуму, настаивая упорно, что именно так и должно понимать и исполнять их, тот не ведает славы и богатства Божиих. Напротив того, кто и понимая, говорит: "Не знаю с точностью слова Божия, потому что я ограниченный человек", тот воздает славу Богу. В нем будет обитать слава Божия, соответственно его преуспеянию в смиренномудрии" - учил Авва Исайя.
     Ясно отсюда, какая великая ответственность на учащем. Есть от чего придти в смущение. "Что сотворю, о единый Учителю! - возглашал митр. Филарет. - Если учу, и согрешаю: страшусь, что большее осуждение приму. И напротив, "Горе мне есть, аще не благовествую", ибо "строение ми есть предано" (1Кор. 9, 16-17). О, Судие, праведно строгий к учителям, более, нежели к ученикам! Егда хощеши осудити недостойного: пощади повиновение Твоему устроению, закону и преданию". Для того, чтобы слово учения было спасительно, оно должно было проникнуто ревностью по вере. "Ревность, - учит митр. Филарет, - есть духовный огнь. Как мудрость светит в уме, как любовь согревает сердце: так ревность, сложное действие оных двух сил, воспламеняет все существо, в котором она есть. Она является в нем напряженною деятельностью, которая все, что может ей покориться, могущественно направляет к своей цели, - способное к очищению, очищает, смешенное разделяет, нечистое и тленное разрушает, противоборствующее отражает и рассыпает. Так ревность Самого Бога изображает апостол, когда называет ее "Ревностью огня поясти хотящего сопротивные" (Евр. 10, 27). По сему образу, ревность человека в отношении веры есть такое качество и расположение духа, по которому человек с пламенным желанием и живейшей деятельностью старается истинную веру, которую он познал и возлюбил, сохранить, распространить, очистить от примешения суеверий и соблазнов, врагов ея умягчить и обратить, или довести до невозможности вредить ей."
     Рассмотрим теперь учительский долг пастыря в его целостности, следуя строго "Книге о должностях пресвитеров приходских", что вместе с тем, даст нам возможность оценить по достоинству это замечательное руководство. Пять различается видов учения:
     1. Учить вере, и в ней "день от дня человека совершать" (т.е. совершенствовать),
     Противное еретическое или безбожное, или суеверное учение изобличать и искоренять,
     Развращенных в беззаконии исправлять,
     Правоверных и честных в добродетельном житии наставлять и утверждать,
     Печальных и отчаявающихся утешать и восставлять.
     
     1. На первом месте поставлена задача обучать прихожан догматам веры. Поскольку они непросвещенны, памятовать должен священник "чтобы не отяготить их высокими богословскими неудопонятными рассуждениями и словами, многаго изъяснения требующими", а должен удовлетворяться тем, чтобы сообщить нужнейшее ко спасению, и притом "прелагая простым, ясным и кратким словом, и подтверждая одним или двумя доводами от слова Божия, и дотоле от истолкования члена веры предложеннаго не отступать, доколе оный слушателями ясно не будет понять, и устами право исповедан". Можно прибегать к форме вопросов и ответов, как принято в катехизисах. Научая вере, не забывать завета Павлова: "Обучай по благочестию" (1Тим. 4, 7), почему присовокуплять наставление, дающее выводы, потребные к христианскому житию. Например, уча, что Бог есть Дух, наводить на то, что служить Ему надо духом, почему вещественные жертвы без духовного Богопочитания не могут быть угодны Богу (ладан, свечи и другие приносы и вклады); или, говоря о вездесущии Бога, научать, что, следовательно, Он каждый грех наш видит и т.д. "Тако бо прихожане и житию святому и вере благочестивой научатся и крепчае во уме затвердят". Помнить надо и то, что всякое поучение связано с молитвой, без которой ни ум, ни сердце не отрезвятся, посеянное легко похищается, да и самое орудие спасения в осуждение обратиться может. "Чего для увещевает слушателей, дабы и по домам своим в тайне со слезами о том же самом Бога просили". Что же касается прихожан "очищеннейшего ума и книги знающих", то для них надлежит говорить проповеди (гомилии, или беседы) с соблюдением риторических правил. Но тут беречься надо, чтобы предметом трудов не стало приобретение похвал, славы чести, или другой какой "корыстишки", а только служба Богу. Помимо поучения Павлова, приводятся цитаты из Златоуста и Григория Беседника. Первый говорил о тех проповедниках, кто славы ищет, что они не учители, а мучители, а второй "прелюбодеями слова Божия" называл хвастающихся красноречием.
     2. На втором месте стоит борьба с ересями и суеверием. Если со стороны волк появится, или "кто из числа овец, иссавше волчье и безбожников млеко, в волка претворится", то с ним сначала наедине должен пастырь иметь дело, показывая ему ясными и крепкими доводами заблуждения его, и только если в упрямстве стоять будет и не останется надежды его иначе обратить на путь истинный, а опасность несумнительна будет, что он сможет других вслед себе увлечь - тогда только надлежит обратиться к изобличению публичному, в церкви, при народе, но и тут "лица отнюдь не именуя, ниже малейшие приметы о нем делая" и притом - без всяких ругательств! "Ибо сими противный не приводится в познание истины, но горше ожесточается и ослепляется". Насколько мужественен, здесь должен быть пастырь говорит цитата из блаженного Августина: "Волк уже овцу за гортань ухватил, диавол правоверного ереси научил, а ты молчишь, не запрещаешь, боишься подобно прогневить. О наемниче! Волка увидел, и убегл еси. Может быть скажешь: а вот я здесь. Зде еси, но бежишь, понеже молчишь". Обличать надо с ревностью, но не от вражды и другой какой страсти, то свойство лжеапостолов. Притом ревность должна быть разумна, осмотрительна: "слепая бо, аще и по Бозе, отвержена есть". Не может быть она и "лицеприятной и времени служащей, в благосостоянии львом, во время же напасти заяцем себя оказующей". "Однакож не без кротости, которая изрядно с ревностью поместиться может, если будет пастырь на ереси гневаться и греметь, о самих же лицах за блуждающих сердцем болеть и слово гремящее дождем слез поливать". И тут же замечательный совет блаженного Августина: "Милосердно да запрещает человек, что может, чегож не может, терпеливо да сносит, и с любовью да воздыхает и плачет".
     3. Третий вид учения - развращенных исправлять. Развращенно и беззаконно живущих исправлять - предостерегает "Книга" - требует особой осторожности ("обе-реж-ности") и прозорливости, как и врачу иначе надо обращаться с больными, чем со здоровыми. Начинать дело надо "приватно и уединенно", особенно если "развращенное житие и беззаконие не пришло еще в явление церкви". Если приватные увещания не приводят к цели, а "беззаконие уже многим явственно, или же обще многие каким грехом болезнуют, в таком случае сохраняя пропорцию между раною и лекарством, явно и обще следует врачевать". Однако "и тут не лице согрешающих обнажать, но мерзость и смрад и опасность раны врачуемой представлять". Следующие тут в помощь врачующему даются указания: различать нужно грехи вольные и невольные, по разуму бываемые или по невежеству, и указывать что "первого тяжесть влечет грешника просто во дно адово". Возрастая же, грех вольный, вооружаясь против Святого Духа, может стать неопустительным. "Також надлежит изъяснить силу греха заобыкновенного, и царствование над грешником и трудное освобождение от него". Показывать надо и союз одного греха с другим и скорое поползновение одного беззакония в другое. Представлять надо грешнику всю силу гнева Божия и загробных мук. И, наконец, научать истинному покаянию, - о чем подробная речь впереди. В этом виде учения пастырь должен быть особенно ревностен. "Возопий крепостью и не пощади, яко трубу возвыси глас твой, и возвести людям моим беззакония их" (Исаия. 58, 1). "Есть ли бо зде пастырь станет сквозь зубы говорить, а что больше, и потакать будет, и тем под всякий лакоть (как Бог чрез пророка говорит), аки перинку, под всякую главу возглавицу подстилать, мир говорить, мир, где мира несть" (Иезекииль 13, 1,18-19), или по меньшему, на убогих только и худородных греметь, а богатых и благородных ласкать, или без надлежащего духовного наказания оставлять: такой пастырь не врач овцам своим есть, но убийца." Но тут также кротостью духа с терпением надо растворять увещание: возливать не одно вино на раны, но и елей. Иначе не сможет пастырь, если имеет действительно "утробу отеческую и матернюю, как и должен непременно, чтобы над согрешающими по примеру Павлову болеть и раны их слезами, не в церкви только, но и в ложнице, тому же апостолу и древним истинным пастырям последуя, мочить". И беззаконников до тех пор надо увещать, пока не обратятся, как и врач не оставляет больного до излечения, не отчаяваяся в спасении самых развратнейших. "Об нощь всю трудившеся и ничто же емши, еще во имя Господне мрежи учения ввергать". Как и Златоуст говорил: "Аще хощете, чтобы мы не были вам тягостны и скучливы, то творите, дела покажите вещь, зане никогда же престанем о тех же вам беседовать".
     4. Управляя верующих к добродетельному житию, пастырь прежде всего должен внушать, что вера без добрых дел мертва, как она неприятна Богу и как легко угасает. Тут же надо изъяснять, что есть истинная христианская добродетель и как она далеко отстоит не только от лицемерной, но и от философской или гражданской, которая предметом имеет не славу Божию, а естественную пользу. Христианские добродетели корнем имеют любовь, и все связаны так тесно, что "тронувший одну добродетель терзает весь союз их". Наконец, углубить надо им в сердце, что путь к небеси тесен, и врата, вводящие в живот вечный, узки.
     5. Утешения в скорбях. Есть скорби духовные, есть телесные. Духовные: "Одни кающихся и за беззакония свои плачущихся, не редко в рассуждении тяжести грехов и отчаявающихся помилования Божия. Другие - благочестиво живущих, но искушений от плоти, мира и диавола терпящих". Что касается телесных, то есть общие всем (война, мор), или особенные, падающие на благочестивых - гонения и подобные. Повсюду пастырь должен черпать утешения из Слова Божия, как из источника приснотекущего - всем требующим утешения его подавая. "Нетребующим же, сиесть грешникам, каяться не хотящим, если бы подал, то на вред больший, а не в исцеление подал бы им, понеже таковии остраго пластыря (слова) требуют, а не мягкаго, обличения паче и наказания, а не утешения". При этом особо изъясняется, что, утешая страждущих за веру святую и вообще за правду, пастырь должен внушать им, чтобы они не подавали причин к гонению и поступали во всем непорочно. "Кая бо похвала,- говорит апостол Петр,- аще согрешающие мучими, терпите: но аще добро творяще и страждуще терпите, сие угодно пред Богом. Таким образом, страждущие христиане приобщаются Христовым страстям и прославляют Бога в части сей". В рассуждении же искушаемых не от Бога, но от своей похоти, пастырь должен непременно не просто утешать, но и увещевать "дабы похоть оную злую за малое не имели, но смирялись перед Богом... и старались родительницу оную искушений умерщвлять в самом ея начатии".
     Обращаясь затем к общим указаниям относительно учительной деятельности пастыря "Книга должностей" предлагает пастырям всякое поучение возвращать к источнику его: ко Христу. Внедрять надо познание, что Един Христос есть нам от Бога премудрость, правда, освящение и избавление. В знании Христа - жизнь вечная, и пастырь должен стараться к Христу приводить овец своих всячески. "При всяком учения виде, научает ли вере святой, либо святому житию, исправляет ли заблуждающаго, или утешает скорбящаго, и восставляет падшаго, должен по приличию обстоятельств иногда представлять, что Христос есть Сын Божий, есть Свет миру, и ходяй по Нем не имать ходити во тьме, что Он есть Пастырь Добрый, душу Свою положивый за овцы, есть Агнец Божий, вземляй грехи мира, есть путь, истина и живот, есть дверь, есть воскресение, есть Судия страшный и комуждо воздаст по делам его, не ведущим же Бога и не послушающим благовествования евангельского отмстит во огне пламенне. И прочая по приличию обстоятельств может, да и должен насаждать познание Христа Иисуса, и так всякое наставление должно быть основано на Христе Господе. Все бо в рассуждении веры святыя и вечнаго блаженства пишемое или сказываемое, когда не основано на вере во Иисуса Христа, есть безплодно и неспасительно".
     Останавливается "Книга" и на вопросе - где и когда должен учить пастырь. Не должен пастырь думать, что только в церкви место для его слова, да и то только в праздничные и недельные дни: никак! По примеру апостола Павла учить он должен и в церкви, и по домам, и обще всех, и каждого, день и ночь, благовременно и безвременно. "Должны пресвитеры, когда домы прихожан посещают, пристойным образом испытывать, аще по Бозе живут аще званию своему всяк, супружескому супруги, отеческому родители, сыновнему дети, господскому господие и хозяева, рабскому слуги и наемники довлетворят: если не так явится, то всякий чин и всякую в нем душу, смотря обстоятельства, подобающим образом стараться исправить. И такое посещение прихожанам, если только они узнают, что пресвитер ходит не для пьянства и не для взятку какого, но единственно ища по своей должности спасения их - хотя бы часто оно было, в досаду не будет". Нарочито подчеркивает "Книга": "непре-менно сего требует от пресвитера должность его пастырская". Раз он своей душой за каждую овцу своего стада отвечает, "то, конечно, следует ему за всяким своим прихожанином смотреть, всякого состояния назирать, и знать совершенно, и как бы на длане росписанное иметь, здрав ли пребывает о благодати Божией, или болит грехом и каким именно, и как давно, и сколь опасная болезнь, и какого именно лекарства требует". Златоуст учит: "За всех, которые попечению твоему вверены суть, за жен, мужей, и детей, ты, о иерее, даси слово". И в другом месте: "Как радетельный хозяин в дому своем знает, чего надобно всякому, так и пастырь всех нравы, и дела, и обхождения должен испытать, дабы, какое кому потребно лекарство, подать могл, утешение, кому утешение, запрещение, кому запрещение". "По сей причине, -заповедует "Книга", - и во всяких домовых собраниях, в коих пресвитеру бывать случается, как то при поминовениях, при елеосвящении, и просто при посещении больнаго, а паче при исповеди и приобщении Святыми Тайнами умирающего, и других подобных тому случаях, не упустит тщательный пресвитер, чтобы там полезных, как больному, так и собранию приличных, поучений и бесед не сделать, чем и дом тот сделает церковью, и предложив пищу духовную больному и собранию оному, не будет в числе тех окаянных пастырей, о которых апостол Иуда, аки перстом указуя на таковых, писал: Сии суть в любвах (на обедах) ваших сквернители, с вами ядуще, без боязни себе пасущи, облацы безводни, древеса есенна, безплодна и пр." (3, 12).
     Исходя из того, что, таким образом священник должен быть готов не только благовременно, но и безвременно, не только нарочито с приготовлениями, но и нечаянно обратиться с словом приличного поучения, "Книга" естественно зовет священников прилежать к изучению Слова Божия, чтобы быть обильным в слове и разуме. Должен поэтому каждый пресвитер и диакон, готовящийся к священству, возможно углубляться в Священное Писание, взывая с Давидом: вразуми мя, и испытаю закон Твой, открый очи мои, и разумею. Также должен он изучать правила святых отцов, не оставлять и историю церковную и гражданскую, но "упражняться в них порядочно", а равно приобретать и другие к должностям своим принадлежащие знания. "А ежели кто не таков есть, то оному и на степень священства восходить желать не должно. Надо взять в правило то, что Господь говорил еще в Завете Ветхом: "Вонми себе, и снабди душу твою зело, и не забуди всех словес, и да не отступят от сердца твоего вся дни живота твоего, и да наставиши сыны твоя, и сыны сынов твоих" (Второзак. 4, 9). Тем, кто хотел быть священником, предписывалось подражать Моисею и Аарону, а те не отступали от скинии Господней. Почему, спрашивает св. Иероним: "Какая ему была тамо нужда? Дабы или сам от Бога чему научился, или люди своя чему научил, сии суть две священническия должности, да или сам от Бога научается, прочитывая Божественное Писание, и ежечасно о том размышляя, или люди своя да научает, да учит же тому, чему сам от Бога научился, не по собственному своему хотению, ни по разуму человеческому, но якоже Дух Святый научает". Нерадивого же Господь отвергает: "Понеже ты учение Мое отвергл еси, отвергу и Аз тебе, еже не жречествовати (не священствовати) Мне: и забыл еси Бога своего, забуду и Аз чада твоя" (Осия. 4, 6). Пример же пастырю во всем деле его учительства - ап. Павел. Характеристика его замыкает эту часть "Книги".