Г-н главный редактор!

Прошу Вас опубликовать несколько дополнений к статье, напечатанной в последнем номере "Ортодоксос типос" (4 апреля с.г.) под заголовком "Аборты и общество".

Поскольку обсуждение фильма "Безмолвный крик" было опубликовано не полностью (в противном случае для него не хватило бы даже четырех полос вашей газеты), а в виде отдельных отрывков с пропусками (конечно, это было вызвано необходимостью экономии места), ряд моих высказываний по вопросу абортов мог быть понят превратно. Мне кажется, что это касается двух фраз.

Во-первых: "С точки зрения христианской нравственности неприемлем никакой (за одним-единственным исключением; но об этом я скажу после) вид абортов".

Во-вторых: "Я сказал, что существует один-единственный случай, когда допустимо пожертвовать эмбрионом (но и тогда это будет зло, хотя и неизбежное). Речь идет о том случае, когда встает вопрос: жизнь матери или жизнь ребенка? То есть если рождение [обратите внимание: я сказал не "продолжение беременности", а "рождение"] ребенка при теперешнем уровне развития медицины неизбежно [обратите внимание и на слово "неизбежно"] приведет к смерти матери. Но даже в этом редчайшем случае окончательный выбор остается только за самой беременной. Решает она и никто другой. Истина откроется ей. Я знаю два-три таких случая. Эти женщины... сказали врачам: "Доктор, спасите моего ребенка. Пожертвуйте мной ради него!" И что из этого вышло? Выжили и мать, и дитя! Но если бы эти женщины и погибли, кто сомневается, что дело такого самоотвержения и самопожертвования, дело такого великодушия дарует им бесконечное блаженство невечернего Царствия нашего Господа?"

В продолжение обсуждения (в котором принимали участие 9-10 врачей различных специальностей) я высказал (по-моему, ясно и открыто) следующие положения.

1. Сказав, что аборт "приемлем" "с точки зрения христианской нравственности" только в "одном-единственном" случае, я обращался не к матерям, а исключительно к врачам (я разъясню свою мысль подробнее ниже).

2. Точно так же и фраза "когда встает вопрос: жизнь матери или жизнь ребенка?" была обращена только к врачам, а не к матерям (я имею в виду матерей-христианок), для которых не встает никакого вопроса, поскольку самопожертвование ради ближнего - вещь, сама собой разумеющаяся для верующего.

3. Фраза "то есть если РОЖДЕНИЕ ребенка при теперешнем уровне развития медицины неизбежно приведет к смерти матери", так же, как и все сказанное выше, относится к тем случаям тяжелых родов, которые даже при кесаревом сечении явно угрожают смертью матери.

Итак, из моих ответов на заданные вопросы следует такое видение этой темы.

Врач, призванный помогать при родах, иногда сталкивается, несмотря на все свои нечеловеческие старания, с абсолютно непреодолимыми обстоятельствами, которые ставят перед ним неотвратимый трагический вопрос: спасти ребенка или его мать? В этом случае он должен предоставить решение этого вопроса матери (само собой разумеется, что она должна быть подробно проинформирована о своем состоянии до врачебного вмешательства). И если она верующая, то вопрос уже решен. Но если она неверующая и себялюбивая, и если она предпочтет свою собственную жизнь, то "с точки зрения христианской нравственности" действия врача по отношению к эмбриону можно расценить как "допустимые". Конечно, речь идет о зле (а именно об убийстве), но о неизбежном зле. Врач не может по своему усмотрению пожертвовать жизнью матери, если она отказывается от этой жертвы, у него просто нет на это права. Еще раз хочу подчеркнуть, что все сказанное мною касается отнюдь не всего времени беременности, а исключительно самого момента родов. Нет никакой неизбежной опасности для жизни (я подчеркиваю: для жизни!) матери, проистекающей из беременности самой по себе начиная с первых месяцев и далее. Такая опасность может возникнуть только а) во время родов и б) за несколько недель до родов (речь идет о преждевременном отделении плаценты), конечно, если по каким-либо причинам невозможно кесарево сечение. Но в обоих случаях эмбрион уже жизнеспособен. По существу, и во втором случае мы сталкиваемся с родами. Просто они преждевременны. Итак, врач стоит перед выбором, только когда речь идет о возможных родах, своевременных или преждевременных. На первых месяцах беременности определить степень опасности родов настолько сложно, что этот вопрос даже не стоит обсуждать. Это говорю не я, а современные публикации в медицинской литературе. Следовательно, до родов у нас нет никакой дилеммы, а только псевдодилеммы. В связи с этим мне вспоминается история рождения известного афинского судьи г. Филиппа Троханиса, опубликованная в одном религиозном журнале. Я перескажу ее для читателей "Ортодоксос типос". Когда мать г. Троханиса забеременела (это было в 1928 году), она тяжело заболела и была госпитализирована в больницу "Аретэйон" с тяжелейшим внутренним кровоизлиянием. Там профессора К.Логофетопулос и К.Лурос (отец профессора академика Луроса), вызванные специально для нее, приняли в тайне от женщины, посоветовавшись с ее мужем, решение пожертвовать жизнью ребенка, так как эта мера казалась им единственным средством спасения. Однако прежде чем мать отвезли в операционную, в палату вошла мать беременой женщины, которая, узнав о решении врачей, назвала его преступлением и потребовала от своего зятя, чтобы решение принимала сама мать, которую следовало проинформировать о ее трагическом состоянии. Мать хладнокровно вошла в палату своей близкой к смерти дочери и сказала: "Дитя мое! Нет стопроцентной уверенности, что ты выживешь после операции. Стоит ли уходить из этой жизни с грузом такого ужасного греха, как убийство ребенка, которого ты носишь во чреве? Если ты умрешь, я до конца своих дней буду матерью твоего ребенка (т. е. старшего брата г.Троханиса) и позабочусь о том, чтобы найти взамен тебя добрую подругу твоему мужу. В больнице, где ты сейчас лежишь, умер святой Нектарий. Давай помолимся, чтобы святой Нектарий и твой отец, который был человеком святой жизни, предстательствовали пред Богом. Он сотворит чудо и спасет и тебя, и ребенка". Мать г. Троханиса отказалась от операции. Профессор Логофетопулос при поддержке профессора Луроса принялись обвинять мать роженицы в отсталости и религиозном фанатизме и продолжали настаивать на хирургическом вмешательстве. Но роженица пребывала непреклонной. В конце концов выжили и она, и ребенок!

Вот что касается возможного превратного понимания моих слов.

Наконец, прежде чем закрыть тему, я хотел бы рассказать еще один случаи - всего один из тех случаев, которые я упоминал в ходе обсуждения. Этот случай показывает, с какой легкостью многие врачи советуют прибегнуть к аборту, а многие матери принимают эти советы.

Примерно десять лет назад ко мне пришла незнакомая женщина. Она зачала в то время, когда ее муж проходил курс лечения радиоактивным йодом. Врачи буквально затерроризировали ее, описывая возможные последствия этого лечения для эмбриона, и настаивали на "прекращении беременности". (Какое удобное выражение! Мы говорим о человекоубийстве, как будто дело состоит в том, чтобы прервать... отпуск (!) и вернуться на работу. Воистину мы живем в эпоху расцвета эвфемизмов!..). Женщина поддалась на их убеждения, но я заметил, что в ней еще оставались некоторые сомнения. "И зачем же вы пришли ко мне?" - спросил я. "Чтобы я дал вам свидетельство о том, что вы спокойно можете совершить убийство?" "Но что же, батюшка, я должна родить ребенка-урода?" - ответила она. "Не будьте так уж в этом уверены. Мнения врачей - это не математика. Это не то, что дважды два - четыре. Как часто врачи ошибаются!.. Я думаю, что есть большая вероятность врачебной ошибки и в вашем случае. Но даже если предположить, что мы можем быть уверены в их правоте, неужели вы думаете, что это что-то меняет? Вы думаете, что убийство эмбриона - это уже не убийство человека? Если Бог попустит вам такое испытание, как рождение ребенка-инвалида, вы увидите, что оно входит в Божий план вашего спасения. Вы безропотно понесете этот крест и примете от Него венец. Обратите внимание! Если Бог рассудит, что вам необходимо понести такой крест, вы понесете его в любом случае! Господь пошлет вам какое-либо подобное испытание. И вы невольно примете его, в то время как этот крест вы будете нести сознательно, по своей воле - а это имеет великую цену перед Богом. А может быть, Бог попустит вам крест, еще более тяжелый, чем тот, которого вы сейчас пытаетесь избегнуть. Сохраните своего ребенка. Сохраните его от всей своей души. Бог выше, чем врачи... У вас есть еще дети?" "Сын двух с половиной лет". "Если он упадет и разобьется или если его собьет машина и он станет инвалидом, разве вы его убьете?" "Нет, батюшка! Как я могу убить своего ребенка?" "А разве тот, кого вы носите во чреве, не такой же ваш ребенок? Оттого, что вы еще его не видели, не целовали, не нянчили, не держали на руках, он уже не является вашим ребенком? Почему вы готовы убить его из-за простого предположения, что он родится инвалидом, в то время как другого вы оставите в живых, даже если он действительно им станет?"

Примерно через полгода, когда я уже полностью забыл об этом случае, вышеупомянутая госпожа звонит мне из роддома: "Батюшка, я родила совсем здорового мальчика. Когда я смотрю на него и думаю, что этот ребеночек едва не попал под нож из-за меня, своей матери, меня бросает в дрожь. От чего же меня избавил Бог!.."

"Ортодоксос типос",
11 апреля 1986 г.