Президент призвал сформулировать национальную идею. Тем самым официально признано, что у сегодняшней власти этой идеи нет. Отсюда беспомощная суетня многих государственных ведомств: нет национальной идеи - нет национальной стратегии, значит, нет ни военной, ни внешнеполитической доктрины. Приходится довольствоваться обтекаемыми обывательскими формулами вроде "поддержание достаточной обороноспособности", "политика преодоления наследия холодной войны", "курс продолжения реформ" и т.д., в которые можно втиснуть все, что угодно. А главное - спрятать собственную политическую импотенцию...
Идеологический заказ сделан. Многие политически активные группы начали поспешно "сооружать" национальную идею. Были даже объявлены конкурсы на лучшую национальную идею. Национальная идея становится, таким образом, рыночным товаром, сбыт которого подчинен общим законам маркетинга.
Однако не противоречит ли это самой природе национальной идеи? Еще Августин учил, что есть два типа благ. Одни таковы, что если кто-то обладает ими, то это автоматически лишает подобного обладания других. Другие же характеризуются тем, что обладание ими не закрывает доступа к ним и другим людям; эти блага неисчерпаемы и, так сказать, "неотчуждаемы": их нельзя передать или продать, как товар. Их либо имеют, либо - нет.
К этим последним принадлежит и национальная идея. Претензии изобрести национальную идею смехотворны и кощунственны одновременно. Национальная идея либо есть, либо ее нет. Она может присутствовать в общественном сознании более или менее артикулированно, выступать в разные периоды исторического существования народа в разных культурно-политических обличьях, однако претендовать по своему выбору "привить" какую-то новую идею душе народа самонадеянно и безнадежно наивно. Откуда вообще уверенность, что народ примет эту идею? Разве национальная идея - это просто совокупность научных положений, для формулировки которых достаточно собрать квалифицированных специалистов разных областей? Разве последнее гарантирует, что народ воспримет сформулированную идею как "свою", как национальную? Не вдаваясь сейчас в обсуждение всей разницы между наукой и национальной идеологией, отметим только достаточно очевидную мысль: любая предложенная идея должна пройти проверку временем, а точнее, более серьезную проверку - историей. Или, может быть, для определения адекватной национальной идеи действительно необходим конкурс национальных идей? А точнее - всенародный референдум, который бы позволил точно определить рейтинг каждой предлагаемой идеи в национальном сознании. Однако здесь справедливы все возражения, которые всегда возникают по поводу референдума. Например, как быть с теми, кто сознательно не участвовал в референдуме? Каков их вес в определении "общенациональности" вотированной национальной идеи? Как истолковать распределение голосов в пользу различных типов национальной идеи? Что это говорит нам об "идее национальной идеи" в умах и душах современников? И наконец, референдум, этот синхронический срез национального сознания - насколько он действительно характеризует национальную идею? Ведь национальная психология подвижна, в разные времена на первый план выходят различные моменты; насколько сегодняшние актуальные моменты общественного сознания важны для целого национальной идеи? Ведь, может быть, завтра народ сам откажется от этих привязанностей?
Безумны мы, когда народный плеск Иль ярый вопль тревожит сердце наше! - |
говорит пушкинский Борис Годунов. Другими словами, насколько сегодняшний народ "вменяем" в отношении собственной же национальной идеи? Что есть не сиюминутная, конъюнктурная (а значит, поверхностная и случайная), а действительная историческая воля нашего народа, и как она распознается? Мы еще вернемся к этому еще.
Приведенные аргументы показывают, что национальная идея есть не предмет голого социально-статистического изучения или самонадеянного философского прожектерства, а скорее результат культурно-философского анализа самой исторической действительности России. Говорю - "результат" не только потому, что работа эта уже была проделана национальной мыслью и наукой (и не только в XIX - XX веках), но потому, что существование нации как субъекта большой истории невозможно без осознания собственной национальной идеи. Ведь национальная идея - это не идеологическая роскошь, существующая для обеспечения работой философов и политологов. Национальная идея есть принцип, на основании которого строится вся национальная политика, как внутренняя, так и внешняя. Только имея такой принцип, мы можем определять приоритеты нашей внешней политики, наших союзников и противников, характер наших внутриполитических, социальных, экономических и культурных программ, развертывать систему вооруженных сил и т.д. Не имея национальной идеи, государство как бы не имеет компаса в бурном море исторического существования, не имеет никакого идейного обеспечения предлагаемых народу программ, кроме узко прагматического, что несовместимо с самим статусом такой державы, как Россия. Поэтому исторически национальная идея была всегда действенным инструментом национальной политики, была всегда реальной силой, определявшей историко-политическую траекторию государства.
Какова же природа национальной идеи? Национальная идея представляет собой более или менее ясно сформулированную, более или менее аргументировано развернутую историософскую позицию, объясняющую смысл существования данной нации. Национальная идея может выражаться в разных жанрах - от исторических трактатов и государственных конституций до кратких политических лозунгов и народных поговорок. Однако в ее составе всегда необходимо присутствуют два момента:
- некоторая мировоззренческая схема;
- место нации в этой схеме, определяющее смысл и судьбу ее исторического существования.
Для того чтобы мировоззренческая схема приобрела статус устойчивого представления в народной психологии, мало лишь ее научной обоснованности. Не говоря уже о том, что сама новоевропейская наука имеет возраст всего лишь около четырех столетий, должно отметить, что научные представления носят всегда гипотетический характер и не могут служить фундаментальным фактором национального самоопределения. Мировоззренческая схема в национальной идее всегда выражает сверхрациональное, усвоенное нацией на протяжении всего ее исторического существования представление о смысле сущего вообще, о мировых закономерностях, о Логосе, правящем миром, и о месте данной нации в этом упорядоченном мировом Космосе. Тем самым национальная идея имеет всегда природу веры, религиозную природу. Соответственно специфике религиозного, национальная идея не есть никогда просто констатация факта, а всегда одновременно и утверждение идеала, утверждение не просто сущего, но должного, горячая любовь к этому идеалу, фокусирующему в себе все высшие представления нации об истинном, справедливом, святом существовании. Только подобная природа национальной идеи позволяет ей служить освящающим, укрепляющим и направляющим началом, ведущим народ через все перипетии его исторического существования. "Святая Русь", "Merry old England", "La douce France" - символ национальной идеи может быть очень лаконичным, но всегда в нем присутствует некоторая двойственность: национальная идея дает, с одной стороны, идеал исторического существования, с другой - утверждает его уже частичное раскрытие в исторической жизни нации.
Религиозный характер национальной идеи прямо связывает ее с мировыми религиями. Нация определяет через эту связь свое место в космосе онтологических смыслов, то есть свое партикулярное существование начинает рассматривать как необходимое с точки зрения мирового вселенского порядка. Этот космос смыслов нельзя изобрести, он существует реально и независимо от воли отдельного человека и раскрывается в мировом культурно-историческом процессе. Можно лишь обрести определенное место, определенную позицию в этом мировом культурно-историческом пространстве, что означает всегда выход из своего замкнутого для-себя-существования, включение данного народа в большой мировоззренческий диалог Истории. Память об этом историческом событии как факте самоопределения народа в отношении основных мировых культурно-религиозных традиций всегда бережно хранится каждой нацией. Для России - это крещение Руси святым Владимиром в 988 году. Соответствующее место летописного повествования проникнуто глубоким осознанием символического значения этого исторического события.
Нужно отметить, что национальная идея не сводится только к вероисповеданию, к исповеданию данным народом определенной религии. Она всегда выражает конкретные черты нации, уже опознанные в истории, очищенные в национальном сознании от всего случайного и чужеродного и истолкованные как знаки определенного исторического призвания. Национальная идея выступает как своеобразный ангел-хранитель народа, с одной стороны, все время являясь принципом идентификации данного народа, а с другой - всегда призывая народ к нравственному пробуждению и подъему, к отождествлению с тем идеалом, которому он сам же некогда отдал свое сердце... В сложных идейных перипетиях исторического бытия (и особенно, может быть, в трагической атмосфере идеологических подмен и обольщении истекающего столетия) религиозная природа национальной идеи временами не так очевидна, на первый план выходят другие, по-видимому, более актуальные ее моменты. Это относится прежде всего. конечно, к советскому периоду истории России. Однако, приспосабливаясь по форме выражения к господствующему идеологическому контексту, в своих корнях национальная идея всегда остается связанной с религиозным опытом народа и с его фундаментальным самоопределением в этой сфере. Детальнее об этих трансформациях будет сказано ниже.