КОММЕНТАРИИ К БИБЛИИ

1-3 (См. Мф 27:26 и сл.; Мк 15:15 и сл.) Пополняя сказания первых евангелистов о бичевании Христа, Иоанн изображает это бичевание не как наказание, предшествовавшее, по обычаю, распятию, а как средство, каким Пилат думал удовлетворить злобу иудеев, которую питали ко Христу.

4-5 Пилат, наказав Христа и выведши Его к иудеям со знаками побоев на лице, в терновом венце и багрянице (ср. Мф 27:28,29) этим самым показывал иудеям полное ничтожество их обвинений, какие они выставляли против Христа. «Разве такой человек может рассматриваться как претендент на царскую корону?» — как бы говорил этим Пилат. Нет, Пилат не находить сколько-нибудь серьезных оснований к обвинению Христа в приписываемых Ему замыслах. Слова же: «се, человек!» могут быть понимаемы в двояком значении. С одной стороны, Пилат хотел этим восклицанием сказать, что перед иудеями стоит человек совершенно ничтожный, которому разве только в насмешку можно приписывать попытки завладеть царскою властью, с другой, он хотел возбудить в людях не окончательно ожесточившихся сострадание ко Христу.

6-7 Ничего не сказано, как отнесся к этому жалостному зрелищу собравшийся перед дворцом прокуратора простой народ: народ молчал. Но первосвященники и их служители стали громко кричать, что Пилат должен распять Христа (ср. 18:40 — где изображаются кричащими все). Раздраженный их упорством Пилат снова с насмешкою предлагает самим иудеям совершить казнь над Христом, зная, что они не посмеют этого сделать. Тогда враги Христа указывают Пилату новое основание, по какому они требуют осуждения Христа на смерть: Он сделал, т. е. назвал Себя Сыном Божиим. Этим иудеи хотели сказать, что Христос в беседах с ними приписывал Себе равенство с Богом, а это было преступлением, за которое в законе Моисеевом полагалась смертная казнь (это было хулою или унижением Бога, Лев 24:16).

8-9 Пилат уже с самого начала суда над Христом чувствовал некоторый страх перед иудеями, фанатизм которых ему был достаточно известен (Иосиф Флавий. Иуд. война XI, 9, §3). Теперь к этому прежнему страху присоединился новый суеверный страх перед человеком, о котором Пилат слышал, конечно, рассказы как о чудотворце, который успел у многих иудеев стать предметом благоговейного почитания. Встревоженный, он уводит Христа опять в преторию и спрашивает Его уже не как представитель правосудия, а просто как человек, в котором не угасли языческие представления о богах, которые сходили прежде на землю и жили среди людей. Но Христос не хочет отвечать человеку, который был так равнодушен к истине (18:38), не хочет говорить с ним о Своем божественном происхождении, так как Пилат и не понял бы Его.

10-11 Пилат понял, что Христос не признает его достойным беседы с Собою, и с чувством оскорбленного самолюбия указывает Христу на то, что Он в его руках. Но Христос говорит в ответ Пилату, что сам он не имеет власти распоряжаться судьбой Христа (положить жизнь и принять ее назад — это зависит только от Самого Христа. Ин 10:17 и сл.; 12:28 и сл.). Если же теперь Пилат и имеет право осудить Христа на казнь, то потому, что так ему указано (дано, т. е. назначено) свыше или от Бога (ἄνωθεν, ср. 3:27). Напрасно Пилат гордится своим правом прокуратора в настоящем случае: он является в деле Христа жалким, бесхарактерным, лишенным совести человеком, которому, именно в силу таких ему присущих свойств, Бог и попустил стать палачом Неповинного Страдальца. Тем не менее, в словах Христа о Пилате ему не дается какого-нибудь оправдания. Нет, виновен и он, хотя вина его меньше, чем вина предавшего Христа Пилату. В том, что он осудил Христа, он показал свой низкий характер, свою испорченную натуру и, хотя, совершая свое кровавое дело, он исполнял, сам не сознавая того, таинственные предначертания воли Божией, тем не менее лично он, как судия — блюститель справедливости, изменил своему призванию и подлежит за это осуждению. Что же касается предавшего Христа Пилату народа иудейского и особенно первосвященника и священников (ср. 18:35: Твой народ и первосвященники предали Тебя мне), то этих людей Христос признает виновными в большей мере, чем Пилат, потому что они знали Писания, в которых содержались пророчества о Христе (5:39), а, с другой стороны, знали достаточно о деятельности Христа (15:24), чего нельзя было сказать о прокураторе, который далеко стоял от тех вопросов, какие возбудили враждебные чувства ко Христу в сердцах иудеев.

12 Пилату, несомненно, должно было понравиться то, что Христос сказал о нем. Он видел, что подсудимый понимает его затруднительное положение и снисходит к нему. Поэтому (в таком смысле лучше понимать здесь выражение ἐκ τούτου1) Пилат с особенною настойчивостью стал добиваться освобождения подсудимого, хота евангелист не сообщает, в чем состояли его усилия. Это намерение Пилата было замечено врагами Христа, которые с своей стороны усилили свои старания добиться осуждения Христа. Для этого они начинают угрожать Пилату доносом на его действия самому кесарю (Тиверию), который, конечно, не простил бы Пилату легкомысленного отношения к делу, в котором был затронуть вопрос о его императорских правах: за оскорбление величества он мстил самым жестоким образом, не обращая внимания на высоту положения, какое занимал заподозренный в этом преступлении (Светоний. Тиверий 58. Тацит. Анналы III, 38).

13 Угроза иудеев подействовала на Пилата, и он, изменив свое намерение, вывел Христа снова из претории и сам сел на судейское кресло2 (βη̃μα). Он и раньше, конечно, сидел на нем при начале суда над Христом, но теперь евангелист отмечает восхождение Пилата на судейское место, как нечто особенно важное, и указывает при этом день и час события. Этим евангелист хочет сказать, что Пилат решился произнести обвинительный приговор над Христом. Место, на котором было поставлено судейское кресло Пилата, говорит евангелист, называлось по-гречески Лифостротон3 (собственно — мозаичный пол), — так называли его говорившие по-гречески жители Иерусалима, — а по-еврейски Гаввафа (по одному толкованию возвышение, по другому блюдо)4.

14 Иоанн говорит, что осуждение Христа на распятие и, следовательно, самое распятие состоялось в пятницу перед Пасхою (точнее: в пятницу Пасхи, заменяя этим указание ев. Марка: «пятница, которая пред субботой» — 15:42). Этим он хотел отметить особую важность того дня, в который был распят Христос: Христос, так сказать, приготовляется к закланию (самое имя пятница по-гречески означает «приготовление», и читатели Евангелия хорошо понимали смысл этого), как приготовлялся накануне Пасхи к ночной трапезе агнец.

Час шестый, т. е. двенадцатый. Точнее будет перевести: около двенадцати (ὡς ἕκτη). Некоторые толкователи (из наших особенно Гладков в 3-м издании своего толкового Евангелия, с. 718-722) стараются доказать, что евангелист считает здесь по римскому, а не по иудейско-вавилонскому счислению, т. е. разумеет шестой час утра, в соответствии с указанием евангелиста Марка, по которому Христос был распят в третий, т. е., по римскому счету, в девятый час утра (15:25). Но против этого предположения говорит то обстоятельство, что никто из древних церковных толкователей не прибегал к такому способу соглашения показаний евангелистов Марка и Иоанна. Притом известно, что в те времена, когда ап. Иоанн писал свое Евангелие, во всем греко-римском мире часы дня считались так же, как у евреев, от восхода до захода солнца (Плиний. Ест. ист. II, 188). Очень вероятно, что Иоанн в настоящем случае и хотел точнее определить время распятия Христа, чем оно указано у Марка5.

В заключение Пилат делает последнюю попытку спасти Христа, снова указывая иудеям на то, что ведь они отдают на казнь своего царя. «Другие народы услышат, — хочет сказать Пилат, — что в Иудее распяли царя, и вам же это послужит к стыду».

Снятие со креста и погребение были закончены, конечно, к закату солнца, так как начавшаяся с закатом солнца ночь принадлежала к наступавшей субботе, когда ничего нельзя было делать.

15 Первосвященники не хотят и слушать увещаний Пилата: они совершенно отрешились от всяких национальных мечтаний о собственном иудейском царе, они стали или, по крайней мере, показывают себя верными подданными кесаря.

16-18 Мф 27:24-38 и парал.

Почему Иоанн не упоминает о Симоне Киринфейском? Очень вероятно, что он хотел этим лишить опоры существовавшее у древних гностиков-василидиан мнение, будто бы вместо Христа на кресте был распят по ошибке Симон (Ириней. Против ересей. I, 24, 4).

19-22 О надписи на кресте Христа евангелист Иоанн говорит, что иудеи остались ею крайне недовольны, потому что она не точно выражала преступление Иисуса, а между тем ее могли прочитать все проходившие мимо Голгофы иудеи, многие из которых и не знали, каким образом «царь их» оказался на кресте. Пилат не согласился на требование иудейских первосвященников исправить надпись, желая, кажется, поставить их в неловкое положение перед теми, кто не участвовал в предании Христа Пилату. Очень может быть, что Иоанн, изображая эту подробность, хотел указать своим читателям, что Промысл Божий действовал в настоящем случае через упорного язычника, возвещая всему миру о царском достоинстве Распятого Христа и о Его победе (Иоанн Златоуст).

23-24 О пребывании Христа на кресте Иоанн подробно не повествует, но рисует перед взором читателя четыре поразительные картины. Здесь находится первая картина — разделения воинами одежд Христа, о чем только кратко упоминают синоптики. Один Иоанн сообщает о том, 1) что хитон был не разделен на части, 2) что одежды были разделены между четырьмя воинами и 3) что в разделении одежд Христа исполнилось пророчество о Мессии, находящееся в 21-м псалме (ст. 19). Воинов, которым было поручено распять Христа, было четверо, и потому верхние одежды Христа были разделены на четыре части, но как именно — неизвестно. Нижняя же одежда, хитон, как тканая не могла быть разрезана на части, потому что через это вся ткань распустилась бы. Поэтому воины и решили бросить о хитоне жребий. Может быть, Иоанн сообщая об этом сохранении в целости хитона Христова хотел этим указать на необходимость единения Церкви Христовой (Киприан Карф. О единстве кафол. Церкви, 7).

25-27 Здесь евангелист рисует нам другую картину, которая представляет резкий контраст с первою: Христос вверяет Свою Мать попечению Своего возлюбленного ученика. Сколько женщин стояло при кресте? Одни толкователи говорят: три, другие: четыре. Более вероятным представляется второе мнение, потому что неестественно было бы предположить, что евангелист стал бы точно называть по имени сестру Пресвятой Богородицы, когда не назвал по имени Саму Матерь Христа. Между тем, очень естественно предположить, что евангелист упоминает о четырех попарно стоявших женщинах, из которых первых двух по имени не называет (этим и объясняется двукратное употребление частицы и). О Марии Магдалине и Марии Клеоповой — см. объясн. на Ев. Мф 15:39; Лк 8:2; 24:18. Но кто такая была сестра Пресвятой Богородицы? Нет ничего невероятного в предположении (которое делает Цан), что Иоанн здесь разумеет свою собственную мать, которую, как и самого себя, из скромности не называет по имени. При таком предположении является очень естественным притязание Иоанна и Иакова на особую роль в Царстве Христа (Мф 20:20 и сл.) и поручение Пресвятой Богородицы именно Иоанну, который таким образом приходился близким родственником Христу. Хотя Пресвятая Дева могла бы найти приют у сыновей Иосифа, но они были не близки по духу Ее Сыну (Ин 7:5) и, следовательно, также и Ей.

Почему Христос называет Свою Мать просто женщиною? С одной стороны, Он этим показывает, что отныне Он принадлежит всем людям, что естественные узы, связывавшие Его доселе с Пресвятою Матерью, теперь разрешаются (ср. 20:17), а с другой стороны, Он выражает Ей Свое сострадание именно как осиротевшей женщине.

Иоанн тогда взял Пресвятую Деву с собою, чтобы отвести Ее в дом отца своего в Капернаум — таково, конечно, было тогда его намерение. Но это намерение не осуществилось, и Иоанн с Пресвятою Девою остался в Иерусалиме до самой Ее смерти, после того как, по воскресении Христа, недели три провел в Галилее, куда ушел по повелению Самого Христа (ср. Мф 26:32).

28-30 Здесь евангелист рисует перед нами третью картину — картину смерти Распятого Христа. После того, т. е. после того как Христос исполнил Свой сыновний долг по отношению к матери.

Ведая, что все уже совершилось, т. е. зная, что доведено до конца все, что подобало Ему совершить в земной Своей жизни.

Да сбудется Писание, говорит: «жажду»! Некоторые толкователи (из наших, напр., еп. Михаил) относят выражение: «да сбудется Писание» к глаголу: «говорит» и делают заключение, что евангелист в восклицании Христа: «жажду!» видит будто бы точное исполнение пророчества, содержащегося в псалме 68 (Пс 68 ст. 22): «в жажде моей напоили меня уксусом». Но с таким заключением трудно согласиться 1) потому, что в приведенном месте из псалма нет выражения «жажду» а 2) потому, что выражение греческого текста, переведенное по-русски выражением «да сбудется» правильнее было бы заменить выражением: «дабы было доведено до конца» (употреблен глаг. не πληπου̃ν, а τελειου̃ν) правдоподобное поэтому мнение (Цана), что здесь евангелист хочет сказать, что хотя и «совершилось», но, однако, не доставало одного самого важного, в чем должны были найти себе завершение все писания Ветхого Завета — (да сбудется Писание) это именно смерти Христа. Но смерть Христа Его собственному сознанию и сознанию апостолов представлялась как свободное и сознательное предание в руки Бога-Отца жизни Христа, как добровольное дело любви Христа к человечеству (10:11; 17:18; 14:31). Поэтому, мучимый страшною жаждою, которая у повешенных на кресте затмевала сознание, Христос просит пить, чтобы получить облегчение хотя на несколько мгновений и с полным сознанием испустить Свой последний вздох. И только один Иоанн сообщает, что Христос, подкрепившись уксусом, сказал: «совершилось», т. е. для Него нет уже никакого долга, который бы Его привязывал к жизни (Об иссопе см. толк. на кн. Исх 12:22).

31-34 Здесь евангелист рисует четвертую и последнюю картину. Представители Синедриона просили у прокуратора, чтобы к наступавшей субботе были убраны тела распятых, так как и закон Моисеев требовал, чтобы тело преступника, который был повешен на дереве, не оставалось там на ночь, но было предаваемо земле в самый день казни (Втор 21:22 и сл.). Иудеям тем более хотелось исполнить этот закон, что наступал вместе с субботою и праздник Пасхи. Для этого же было необходимо добить повешенных на кресте преступников (им перебивали голени). Пилат согласился на это, и явившиеся на место казни воины скоро покончили с двумя повешенными по обеим сторонам Христа преступниками, Иисуса же, заметив, что он умер, оставили нетронутым. Только один из воинов, вероятно, желая устранить всякую возможность погребения мнимоумершего, ударил Христа копьем в бок. Этот удар, пробивший сердце Христа, должен был погасить последнюю искру жизни, если таковая еще тлела в сердце Христа. Евангелист, упоминая об этом событии, хотел доказать действительность смерти Христа в противовес тем еретикам, которые (главным же образом, Керинф) говорили, что Христос не умер на кресте, потому что и тело-то у Него было только призрачное.

При этом евангелист указывает на удивительное обстоятельство, имевшее место при прободении бока у Христа. Из раны причиненной ударом копья истекла (правильнее — выступила) кровь и вода. Об этом евангелист упоминает, во-первых, как о необыкновенном явлении, так как из тела умершего при проколе не вытекает кровь и вода, а, во-вторых, он хочет показать здесь, что смертью Христовою верующие получили кровь, очищающую от наследственного греха, и воду, являющуюся в Писании Ветхого Завета символом благодати Св. Духа (см., напр., Ис 44:3). Последнюю мысль Иоанн повторяет и в первом своем послании, говоря, что Христос, как истинный Мессия-Искупитель пришел или выступил водою и кровью (5:6).

35 И видевший засвидетельствовал. По изъяснению отцов Церкви (Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский) евангелист здесь говорит о себе самом, по смирению, как и в других местах, не называя прямо своего имени. Он настаивает на том, что свидетельство его вполне истинно ввиду того, что в его время иногда на повествования о чудесных событиях из жизни Христа смотрели с большим недоверием (см. Лк 24:11,22, и 2 Петр 1:16). Наконец, по поводу его сообщений о чудесах, совершившихся во время смерти Христа, о которых только он один говорит, его могли заподозрить в желании возвысить свой авторитет перед другими писателями Евангелий, и он поэтому заранее заявляет, что у него при этом не было иной цели, как утвердить в своих читателях веру во Христа.

36-37 Евангелист только что сказал, что его побуждает свидетельствовать о необычайном нахождении из бока Христа крови и воды желание утвердить веру в читателях в Иисуса Христа. Теперь он для большего укрепления их веры указывает на то, что в означенном событии, а равно и в неприбитии голеней Христу (в греч. тексте сказано: ἐγένετο ταυ̃τα — сии события произошли, а не: сие произошло) исполнились два предуказания Ветхого Завета: 1) прообразное установление относительно пасхального агнца (Исх 13:46) и 2) пророческое слово Захарии (Зах 12:10). Как у пасхального агнца было запрещено сокрушать кости, так и у Христа кости остались совершенно целыми, хотя можно было ожидать, что они непременно будут сокрушены, как и у распятых со Христом разбойников. В этом — хочет сказать евангелист — и оказалось, что Христос был истинным пасхальным агнцем, благодаря Которому люди спасаются от вечной смерти, как некогда первенцы еврейские были спасены от временной смерти кровью простого пасхального агнца. Что касается пророчества Захарии, который говорил о том, как избранный народ Божий со временем будет с раскаянием взирать на Иегову, Которого он же пронзил, то евангелист, не входя в подробные объяснения отмечает только, что пророчество это, непонятное для читающего книгу Захарии, стало понятно для того, кто смотрел на прободенного копьем Христа: отныне будут теперь взирать с верою на того, кого пронзили, т. е. будут (иудеи, а отчасти и язычники, представителями которых были воины римские) с благоговением признавать во Христе своего Искупителя, Который источает возрождающую людей благодать.

38-42 Сообщая здесь о снятии со креста и погребении Христа, Иоанн к повествованию синоптиков (см. Мф 27:57-60; Мк 15:42-46; Лк 23:50-53) делает некоторые дополнения. Так, он один упоминает об участии Никодима в погребении Христа (о Никодиме см. 3-ю гл.). Этот тайный последователь Христа принес огромное количество ароматических веществ, именно состав из мирровой смолы и алойного дерева (ср. Мк 16:3) для того, чтобы в изобилии умастить и тело, и погребальные пелены Христа: этим, очевидно, Никодим хотел выразить свое великое благоговение ко Христу. Имеет, впрочем, вероятность и то мнение (высказанное Луази), что Иоанн хотел этим упоминанием о двух выдающихся представителях иудейства показать, что в их лице все иудейство воздало последние почести своему Царю.

Также один Иоанн замечает, что гробница Христова наводилась в саду. Не дает ли он намек на то, что этот сад должен явиться новым Эдемом, где восставший из гроба новый Адам-Христос выступит в своей прославленной человеческой природе, как некогда также в саду вступил в жизнь древний Адам? — Наконец, один Иоанн замечает, что Христа погребли в саду, находившемся поблизости с местом распятия потому, что была пятница иудейская. Этим он хочет сказать, что Иосиф и Никодим торопились с погребением Христа, чтобы закончить его к наступлению субботы: если бы они унесли тело Христа куда-нибудь подальше от Голгофы, то им пришлось бы захватить часть субботы и нарушить покой субботнего дня.

1Видеть здесь указание на время, с какого Пилат стал заботиться об освобождении Христа, едва ли можно, потому что Пилат старался добиться этого и раньше (18:31,39). 2Некоторые толкователи (напр., Луази) переводят стоящий здесь глагол ἐκάθισεν выражением посадил, т. е. Иисуса, для того, чтобы выставить Его настоящим царем, восседающим перед своими подданными. Хотя такой перевод с грамматической точки зрения допустим, но принять его препятствует то соображение, что едва ли Пилат решился на такой неосторожный поступок: его только что обвинили в недостаточной заботливости о чести имени кесаря, и если бы он теперь на судейское кресло посадил преступника против единодержавной власти кесаря, то этим подал бы иудеям повод к большим обвинениям его в оскорблении Величества. 3Каменный помост. 4Словом Гавваф в еврейском переводе Ев. Матфея переведено именно греческое выражение τρύβλίον = блюдо (Мф 26:23). 5В разъяснение различья между евангелистами Марком и Иоанном следует принять во внимание, что древние считали время только приблизительно. Да и едва ли возможно предположить, чтобы Иоанн в точности стал отмечать в уме своем часы страданий Христовых, при которых он присутствовал. Еще менее можно было этого ждать от ап. Петра, со слов которого, по преданию, писал свое Евангелие Марк. Ввиду этого, приблизительно порядок событий последнего дня жизни Христа можно определить такой: а) в полночь Христос был приведен во двор первосвященника и был подвергнут предварительному допросу, сначала у Анны, а потом у Каиафы — у последнего при этом были и некоторые члены Синедриона. б) Некоторое время затем — часа два — Христос провел в темнице при доме первосвященника. в) Ранним утром — часу в пятом — Христос был приведен на суд Синедриона, откуда был отправлен к Пилату. г) По окончании суда у Пилата и Ирода и после вторичного суда у Пилата Христос был выдан на распятие: это было, по Марку, в третьем часу по еврейскому счету и по нашему — в девятом. Но, принимая во внимание позднейшее сообщение Иоанна, по которому Христос был распят приблизительно в шестой час, следует сказать, что третий час или, точнее, первая четверть дня уже закончилась, и пошел час шестой, и началась уже вторая часть дня, в которую (ближе к концу ее, как видно из слов Иоанна) и совершилось распятие Христа (Ин 19:14,16). Затем д) от шестого (или, по нашему, от двенадцатого) часу до девятого (до третьего часу пополудни, по нашему) была тьма, и около трех часов пополудни Христос испустил дух.